В Берлине – [Николай Николаевич] Крестинский – оппозиционер.

В Париже – [Христиан Георгиевич] Раковский – оппозиция (смех).

В Париже – [Георгий Леонидович] Пятаков, наш торговый представитель – оппозиционер (смех). Погодите, вы еще посмеетесь. Список весь впереди.

Преображенский – участник делегации – оппозиционер. Недавно в составе делегации был [Исаак Исаевич] Рейнгольд – также оппозиционер.

В Риме Каменев – оппозиционер.

Его заместитель, [Николай Павлович] Глебов-Авилов – равным образом оппозиционер.

Сейчас за границей находится, вследствие болезни, старейший дипломат Советского Союза – [Адольф Абрамович] Иоффе – оппозиция.

В Праге наш представитель [Владимир Александрович] Антонов-Овсеенко – оппозиционер.

В Вене торговый представитель, [Николай Иванович] Уфимцев – оппозиционер.

В Стокгольме политический (полномочный. – С.В.) представитель – [Виктор Леонтьевич] Копп – оппозиционер.

В Константинополе торговый представитель [Владимир Христианович] Ауссем – оппозиционер.

На днях прибыл из Берлина первый советник [Георгий Иванович] Сафаров – оппозиционер.

В Женеве выступает Сокольников, принадлежащий, как вы знаете, к оппозиции.

Наконец, даже в отдаленной Мексике Союз представляет т. Коллонтай [Александра Михайловна], также принадлежащая к оппозиции»[993].

Дополним Троцкого: почти все товарищи состояли в оппозициях и при Ленине. И большая часть упомянутых по меньшей мере блокировалась в годы Гражданской войны с Троцким. Из видных старых большевиков единственное исключение – Александра Михайловна Коллонтай, которая на завершающем этапе Гражданской войны и «раннем межвоенном» периоде была вождем Рабочей оппозиции.

25 мая 1927 г., в условиях, когда, «английские консерваторы, используя половинчатость» внешней политики СССР «в китайской революции и в рабочем движения самой Англии, довели дело до разрыва дипломатических отношений»[994], Г.Е. Евдокимов, Г.Е. Зиновьев, И.Т. Смилга и Л.Д. Троцкий направили в Политбюро ЦК РКП(б) послание, с которым солидаризовалось несколько десятков их сторонников (по их количеству документ называют то платформой «83‐х»[995], если не считать Троцкого и Зиновьева, то платформой «85‐ти», если считать Троцкого и Зиновьева), в котором призвали во имя спасения советской власти вести «ясную, отчетливую ленинскую революционную политику»[996]. Повздыхав об утрате «внутрипартийной демократии», оппозиционеры заявили о своей готовности «помочь Центральному Комитету всеми силами и всеми средствами»[997]. Только вот сталинско-бухаринское руководство в подобной помощи отнюдь не нуждалось. В прилагаемом тексте помимо традиционных требований и призывов прозвучали и такие, что противоречили друг другу. К примеру: «Мы настаиваем на том, чтобы наш ЦК помог предстоящему планомерному заседанию ИККИ подробно, серьезно и беспристрастно расследовать по документам последние события в Китае (с привлечением к этой работе товарищей, защищавших нашу точку зрения), чтобы ИККИ поставил китайский и англо-русский вопросы в полном объеме, чтобы в прессе нашей партии и в международной коммунистической печати была дана возможность обсудить эти коренные вопросы всесторонне и подробно (разумеется, с соблюдением необходимой конспирации)»[998]. Вот что интересно – в личном фонде К.Б. Радека отложился перевод послания на немецкий язык, что свидетельствует о том, что заявления о «конспирации» остались пустыми словами и оппозиция отнюдь не собиралась ограничиться изменением политики ЦК ВКП(б) в китайском и других вопросах[999].

Г.Е. Зиновьев и его сторонники направили в высший большевистский орган письмо за подписью 85 старых большевиков[1000] с изложением, по не вполне объективному убеждению Г.Е. Зиновьева, в «лояльнейшей форме»[1001] своих взглядов на китайскую проблему, предвидя, впрочем, что итогом явится обвинение во фракционности и прочие, ставшие уже общим местом, «неприятности». Кстати, в личном фонде К.Б. Радека отложился перевод на немецкий язык и этого послания[1002] – таким образом, текст предназначался не только и не столько для ЦК ВКП(б). Очередное нарушение резолюции Х съезда РКП(б) 1921 г. «О единстве партии» было налицо.

Сталинская клика не считала целесообразным вступать с оппозиционерами в дебаты: как впоследствии указал Зиновьев в гневном письме Центральной контрольной комиссии, на «заявление 85‐ти» не было ответа в течение трех недель. Более того – участникам проходившего в то время Пленума ЦК заявление «даже не было разослано» (разослать должен был сталинский Секретариат, наблюсти за исполнением следовало ЦКК), «члены ЦК вообще не были о нем извещены, хотя все товарищи находились в Москве. На самом Пленуме ЦК решения по китайскому вопросу вынесено не было. А через два-три дня, после того, как Пленум разошелся, в печати появились глубоко ошибочные тезисы т. Сталина по этому важнейшему вопросу. Ни одной статьи, разъясняющей ошибки […] тт. Сталина и Бухарина […] не печатают»[1003].

30 мая 1927 г., когда Г.Е. Зиновьев находился в Москве, VIII Расширенный пленум Исполкома Коминтерна предложил ЦК ВКП(б) «принять решительные меры к охранению ВКП(б) от фракционной борьбы тт. Троцкого и Зиновьева»[1004]. Из столицы Советского Союза Зиновьев отправил в Исполком Коминтерна, а в копии – в Интернациональную Контрольную комиссию, Политбюро ЦК ВКП(б) и в ЦКК ВКП(б) гневное письмо, которое не могло не стать серьезным аргументом в дискуссии большинства ЦК с Объединенной оппозицией:

«Я был незаконно лишен права участия в работе ИККИ – несомненно, под давлением т. Сталина.

Это незаконное решение я намерен опротестовать перед соответствующими органами ИККИ, о чем считаю необходимым довести до Вашего сведения перед окончанием Ваших работ.

Насколько незаконно было не допустить меня на Пленум ИККИ, видно из следующего.

Тов. Тельман, член Президиума ИККИ, председательствовавший на Расширен[ном] ИККИ 4/XII – [19] 26 г., сказал (цитирую по “Правде”):

– Тов. Зиновьев и Троцкий как члены ИККИ имеют право и возможность в любой момент, в любой час прийти сюда и, если они этого хотят, взять слово.

На том же заседании […] т. Эрколи, один из членов Президиума ИККИ, сказал, солидаризуясь с т. Тельманом, следующее:

– Тов. Зиновьев и Каменев являются членами ИККИ, а тт. Троцкий и Сокольников – кандидатами ИККИ. В качестве таковых они имеют право участвовать во всех наших прениях и брать слово по всем вопросам, которые обсуждаются на Пленуме… Они являются членами ИККИ и имеют полное право явиться сюда, чтобы защищать свою точку зрения. Мы не должны принимать по этому вопросу никакой специальной резолюции (Стенографич[еский] отчет VII Расширенного ИККИ том 1, ГИЗ, стр. 512–513).

То же повторил т. Денгель, член немецкой делегации (стр. 513).

Попытки сослаться на мою просьбу об освобождении меня от поста председателя ИККИ и постоянной работы (по поручению большинства) в Коминтерне в корне несостоятельны и придуманы задним числом.

Это видно из того, что от поста председателя ИККИ я был освобожден на заседании Расширенного ИККИ от 22/XI – [19] 26 г., а приведенные речи тт. Тельмана, Эрколи и Денгеля сказаны были две недели спустя – 4 декабря 1926 г.

Ясно, что теперь совершен акт грубого произвола»[1005].

То, с какой легкостью и наглостью Г.Е. Зиновьева отстранили от руководства международным коммунистическим движением, в котором он, судя по биографическим очеркам А.В. Луначарского, на момент создания III Интернационала (1919) был оратором номер два (после номера первого – Л.Д. Троцкого), показывает, что реальных шансов на победу у троцкистско-зиновьевского оппозиционного блока уже не было.

Глава 15

«Стал[ин] запрещает печатать нашу платформу». «Военная тревога» 1927 г., международное