было бы помочь. Однако ей сказали ничего больше не делать, кроме как спуститься по трапу, постоять на Луне, поговорить с Москвой и подняться назад в «Бульдог». Она вообще кто – манекен в витрине? Что они в действительности задумали тут?

Она осознала, что, как только спустится, ей никто не помешает. И решила, что обязательно пройдется к Луноходу и детально осмотрит его. Советские инженеры благодарны будут за детальное описание того, как выглядит аппарат после месяцев на Луне. Она также хотела выяснить, почему здесь столько следов. Было интересно понять, чего доискивался Луноход.

Майкл по гарнитуре сказал:

– «Бульдог», Хьюстон, я – «Персьют», собираюсь уйти за Луну. Через сорок пять минут или около того снова буду с вами.

Каз откликнулся:

– Вас понял, «Персьют», наслаждайся одиночеством. Увидимся в 101:19 от начала миссии, это 12:40 по Хьюстону, у нас тут будет время ленча.

Майкл в знак подтверждения дважды щелкнул микрофоном.

* * *

Челомей услышал звук и улыбнулся. Время почти пришло. Как только корабль на орбите скроется за Луной, можно будет поговорить с командой на поверхности. Он внимательно продумал свои будущие слова и оптимальную методику использования монаха. Подняв глаза, он увидел, как переводчик и фигура в темной рясе пробираются к его пульту, и покосился на часы ЦУПа. Решил выждать еще минут пять, просто на всякий случай. Вскинул руку ладонью к паре, сделав знак постоять немного в пределах слышимости.

* * *

В «Бульдоге» Чад услышал Майкла и задумался о том, что это значит. Он потянулся к пульту и вывел из эфира микрофоны – свой и Светланы. Теперь, чтобы ответить, потребуется сперва щелкнуть переключателем аппаратуры связи. Нужно контролировать космонавтку.

Он проверил давление в кабине, потом начал стягивать перчатки и шлем, жестом показывая ей делать то же самое. Необходимо поесть и присоединить все дополнительное снаряжение к скафандрам для выхода наружу. Доставая его из мест хранения, он прокручивал в голове пункты летного задания. Все на мне. Вот поэтому-то он любил летать на одноместных истребителях. Только его решения сейчас значимы. Его умения, его идеи, его действия. Все эти, в Хьюстоне (да и в Москве, блин), нуждались в нем. Изысканное чувство собственной власти. Только он видит картину целиком, а все остальные вынуждены обращаться к нему с просьбами.

Он посмотрел на космонавтку, которая снимала шлем. В особенности она. Я ее контролирую.

Они одновременно услышали голос, говорящий по-русски.

* * *

– Проверка передачи, проверка передачи, как слышите? – Челомей ненадолго замолчал и добавил: – Если слышите меня, запросите проверку связи в Хьюстоне.

Светлана стремительно обернулась к Чаду.

Он глядел прямо на нее, улыбаясь так странно, словно предвидел ее реакцию. Слегка прищурился и бросил одно слово:

– Подожди!

Приказ подчиненным подождать.

Она испытала шок. Неужели он только что произнес русское слово? Пришлось повторить про себя, чтобы поверить. Он это сделал, четко, без всякого акцента!

Он поднял руку с отставленным пальцем, пристально глядя на нее: явный сигнал подождать его действий.

Не отводя взгляда, он передвинул переключатель микрофона.

– Хьюстон, это «Бульдог», проверка связи.

Каз рефлекторно ответил:

– Громко и четко, а вы нас?

Чад едва заметно ощерился, продолжая буравить ее глазами.

– Пять из пяти, спасибо, я просто проверил.

Они ждали. Снова заговорил другой голос, по-русски:

– Спасибо. Старший лейтенант Громова, если вы слышите эту передачу, дважды кашляньте.

Чад поразмыслил, показал на нее и щелкнул переключателем микрофона.

Светлана смутилась, но покашляла, как ее попросили; в голове царила сумятица.

Чад отключил ее микрофон и включил свой:

– Простите, Хьюстон, она просто покашливает в сухом воздухе «Бульдога».

– Вас понял. Чад, если это проблема, извести нас, – сказал Каз. – Медик на дежурстве.

Челомей остался доволен: астронавт пошел на сотрудничество. Но он понимал, что терять время не стоит.

– Слушайте меня, – сказал он. – Вы видите, что Луноход припаркован в особенном месте. Под передней частью его вы найдете крупный камень. Вы заберете его, не сообщая в Хьюстон, и перенесете на корабль, где он будет храниться отдельно, в известном вам месте. Дважды щелкните микрофоном, если поняли.

Чад дважды щелкнул кнопкой микрофона.

* * *

В Хьюстоне Каз услышал двойной щелчок, и на его лице возникло озадаченное выражение. Снова кто-то задел микрофон? Какого черта?

* * *

Голос продолжал говорить с Чадом и Светланой по-русски через наушники:

– Майор Миллер, у нас тут ваш брат. С ним все хорошо, но он у нас на ладони сидит, как голубь.

Светлана увидела, как глаза Чада сузились. Да какого хрена все это означает?

Челомей помахал клирику и переводчику. Те приблизились.

– Вот ваш брат, – сказал он и поднес микрофон ко рту монаха, нажал кнопку и кивнул.

Иларион нервничал, и Александр тихо поторопил его:

– Говорите с братом, отец, вы ему нужны.

Как ни странно, заговорил монах почти плачущим голосом:

– Юрий? Юрий, мне сказали, ты меня слышишь, но не можешь ответить. Ничего страшного. – Он полагал, что должен поднять настроение своему маленькому брату, насколько возможно.

У Светланы глаза полезли на лоб. Юрий? Новый голос называл Чада именем Юрий. Американский астронавт… он что, русского происхождения?

– Юрий, я тобой очень горжусь, – продолжил полный эмоций голос. – Ты совершаешь великое дело ради всего человечества. Ты многим рисковал и проделал такой дальний путь, ты прославил нашу семью, но я был бы рад поскорее увидеть тебя в безопасности на Земле.

Челомей едва заметно нахмурился и покрутил пальцем. Закругляйтесь, дескать.

Монах покраснел.

– Гм… Юрий, я хотел тебе еще кое-что сказать… что же я хотел… Ах да… Тебе понадобится много сил для успешного завершения полета. Знай, ты можешь рассчитывать на мою поддержку, и, что еще важнее, если бы наша милая матушка была до сих пор жива, она бы с гордостью о тебе думала.

Александр негромко произнес:

– Пора заканчивать, отец.

– Я благословляю тебя, пускай Бог тебя хранит и сделает твой обратный путь безопасным, дорогой мой брат. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Челомей отключил микрофон и довольно кивнул переводчику. Этого хватит. Он помахал им возвращаться на свои места и снова нажал кнопку микрофона:

– Вы снова услышите нас уже официально, через Хьюстон, когда выйдете наружу.

Он быстро обдумал, все ли сказал, что хотел.

Достаточно.

– Все, – передал он.

* * *

Чад не сводил с нее взгляда, лицо его оставалось непроницаемым.

Она не верила своим ушам.

– Ты… ты говоришь по-русски!

Он не ответил и выражения не изменил. Поднял летное задание, отвернулся и возвратился к прерванной работе.

Светлане показалось, что она сейчас потеряет равновесие. Что это вообще такое было? Она