Они прождали еще долгий час.

За ним другой. У Терри первого лопнуло терпение. Они в конце концов опустили экран и разбрелись справить нужду.

Клифф отошел в боковой проход, сел на корточки и как раз закончил подтираться листом бумажной коры, как на голову ему упали крупные капли дождя. Он побежал обратно и, пока добежал, насквозь вымок. По маглеву били целые потоки воды, сверкали молнии, трещал гром, резко пахло озоном.

Он был последним, кто достиг машины. Айбе был вынужден снова опустить экран, впуская Клиффа, и остальные вымокли еще сильнее.

Они сидели и слушали, как по стенкам ущелья струятся водопады, набирая силу, заливая дно.

– Валим отсюда хоть к чертям собачьим, – решительно сказал Терри. Айбе с сомнением воззрился на прибывающую воду.

– Да. Я лучше рискну угодить птичкам в когти, чем утону.

– Если вода затечет нам в… – начал было Клифф и остановился. – А хрен бы с ним, мы и так не в курсе, как работает эта штука.

Его это непонимание сильно беспокоило, и он увидел, что остальных реплика тоже напрягла.

Заткнись и узнаешь больше, подумал он. Удивительно, какой универсальной применимостью наделен этот великий принцип. Земляне молчали. Вода текла по ветровому экрану, размывая картину.

– Кто-то может сейчас подкрасться к нам сверху, а мы даже не заметим, – заметил Терри. – Но движение, – прибавил он, – привлечет внимание.

Услышав эту глубокую мысль, Клифф припомнил полную версию любимой поговорки своего отца: Кто рано встает, тому Бог дает, но сыр-то достается второй мыши.

– Нельзя просто сидеть тут, – твердо сказал Айбе. – Этот живой дирижабль рано или поздно вернется прочесать местность.

Ирма с несчастным видом кивнула. Волосы у нее намокли и спутались колтунами.

Айбе взялся за консоль и после некоторых усилий поднял их со дна на комфортной скорости. Маглев воспарил из мутных бурлящих вод. Айбе отыскал боковой проход и двинулся по нему. Несколько минут он осторожно вел машину вперед, затем остановился, поглядеть, нет ли погони. Впереди простирался более широкий каньон. Пейзаж в потоках яростного ливня был не из приятных.

– Это им реальная засада, – сказал он радостно, оборачиваясь к остальным, пока те продолжали выжимать воду из одежек. – Похоже, что ущелье очень длинное. Я мог бы пробираться по нему и дальше, а воздушный кит нас не заметит.

– Если только у них нет способа просканировать ущелье сквозь дождь на невидимых длинах, – заметил Терри. – Тогда мы превратимся в отличную движущуюся мишень.

– Мы и есть мишень, – сказала Ирма. – Айбе, ты не беспокойся. Не попадешь ты в плен. Они стреляют на поражение.

Повисло молчание.

– Гм, – протянул Айбе. – Тогда надо взбираться по стене.

– Возможно, – сказал Терри, – но…– Он склонил голову набок, но в низвергавшемся дожде, разумеется, ничего не разглядел. – Мы не знаем, где рыщет этот небесный кит.

– И не узнаем, – ответил Клифф. – Это наша проблема.

Айбе ухмыльнулся.

– Нерешительность – моя ли это проблема?..

Все хохотнули, и напряжение немножко спало.

Они двинулись дальше. Ущелье извивалось как змея, и сквозь экран на его стенках были заметны какие-то мутные круглые выступы. Ничего не говоря, Айбе прибавил скорости, но для безопасности поднял машину еще на метр. Клифф прикинул, что скорость по крайней мере шестьдесят километров в час. Обзор неожиданно расчистился: на такой скорости стекавшая по экрану вода справлялась куда лучше дворников наземной машины. Они в деланом спокойствии расселись по местам. Молчание затягивалось, Клифф размышлял, что долгое – многонедельное – бегство изменило нагрузку на чаши весов. Теперь птицеобразные чужаки старались не захватить людей, а уничтожить. Если их сейчас загонят в угол, как себя вести?

Он не собирался просить пощады. Это было бы оскорблением для всего человечества.

Он даже не раздумывал над таким решением: оно всплыло само.

Остальные, скорее всего, тоже размышляли о чем-то подобном. Он видел усталость в их глазах, пока не успеют отвернуть головы. Ирма все еще пыталась, без особого успеха, распутать колтуны волос. Лицо ее осунулось и потемнело.

Сколько еще они продержатся?

Айбе сконцентрировался на управлении машиной. Он вел маглев меж высоких стен ущелья, выныривавших из урагана, как призраки. Пронесшись мимо, они снова таяли в ливне. Клифф подумал, что дождь здесь – единственное прикрытие для всех форм жизни: преимущества, даруемого тьмой, тут не было. Он увидел, как мимо пробегают какие-то животные: надо полагать, у них тоже перемена боевых позиций. А может, под покровом дождя они спариваются?

– Знаете, вполне возможно, что большинство людей не просто так предпочитают заниматься сексом по ночам, – сказал он внезапно. – Или, во всяком случае, под крышей. – Он должен был вывести свой отряд из похоронного настроения. Хотя бы потому, что ему самому это требовалось.

– Чего? – с подозрением бросила на него острый взгляд Ирма.

Он рассказал им. Начал с описания естественного страха быть застигнутыми врагом во время спаривания, оттого – тьма и помещения. Затем подчеркнул, что это в действительности важно для каждого. Общественный сигнал, подаваемый обнаженкой, – хочу трахаться. Отчего бы еще людям, застигнутым голыми, так смущаться, как будто выплыл наружу какой-то глубокий секрет? Отсюда племенные обычаи, воспрещавшие беспокоить пары при соитии. Секс обретает подлинную важность, какой лишен быстрый перетрах во мраке снаружи. Теория была уязвима для критики, поскольку он ее выдумал на ходу, но с заданием справилась.

Как и рассчитывал Клифф, первым отпустил шуточку Айбе. Шуточка была пошловата, но Терри следом поведал анекдот, от которого все так и покатились. Смеялись все чаще и громче, и постепенно тревога ушла с лиц. Разговор – быстрый, жадный, игривый, колкий. Группа подсознательно училась поднимать друг другу настроение, притиралась в совместной социальной работе.

Клифф при переезде через пустыню на паруснике, а теперь и при полете в маглеве, терзался от чувства собственного безделья. Теперь он поведал об этом отряду и повернул на пользу ситуации.

Когда все отсмеялись, Клифф с напускной серьезностью попросил отставить шутки в сторону и напомнил, что они ваще-т’ в смертельной опасности. Велел держаться начеку и сфокусироваться на главном. Рассказал, что думает об этом удивительном исполинском артефакте. Заметил, что здесь растут цветы – невелика неожиданность в условиях конвергентной эволюции, странно другое: что они всегда цветут. Деревья не опадают, пока живы, потому что в Чаше нет холодов. Животные не знают ночи – потому находят себе или роют глубокие укрытия для сна и тщательно их охраняют. Меньшие зверьки яростно защищают свои гнезда, ибо им жизненно важно это, пускай жалкое, подобие ночи, чтобы отдыхать, восстанавливаться и, конечно, спариваться.

Ирма одарила Клиффа скептическим взглядом,