— Что бы мы ни сказали сейчас, на будущее это не повлияет никоим образом. Я тебя знаю, Карнак. Всегда знал. Главное для тебя — власть, и память у тебя длинная. Ты не забудешь смерти своего сына и когда-нибудь обвинишь в ней меня — или моих родных. И у меня тоже есть о чем вспомнить. Мы враги, Карнак, и останемся ими.

— Невысокого же ты обо мне мнения, — криво улыбнулся Карнак. — Быть может, я в чем-то тебя и виню, но ты неправ. Я готов забыть прошлое. Ты спас мне жизнь и тем самым, возможно, избавил страну от разорения. Вот о чем я буду помнить.

— Все может быть, — сказал Нездешний и повернул коня к Лунным горам.

ЭПИЛОГ

Карнак собрал в Дрос-Дельнохе войско и разбил вентрийцев в двух решающих сражениях при Эрекбане и Лентруме.

В последующие два года Карнака стал одолевать страх: он боялся, что Нездешний однажды явится и убьет его. Вопреки совету Астена он снова прибег к услугам Гильдии, повысив плату за голову Нездешнего.

В розысках участвовала целая армия, но Нездешний исчез бесследно.

Но однажды трое лучших охотников доставили в столицу завернутую в полотно полуистлевшую голову и маленький двойной арбалет из стали и черного дерева. Очищенный череп вместе с арбалетом выставили в дренанском музее, снабдив бронзовой табличкой: “Нездешний, убийца короля”.

Как-то зимой, через три года после этого события и через пять лет после осады Кар-Барзака, арбалет был похищен. На той же неделе, когда Карнак шагал во главе ежегодного Парада Победы, из толпы вышла молодая женщина с длинными темными волосами, держа в руках украденный арбалет.

Она сказала что-то правителю, прежде чем вогнать обе стрелы ему в грудь. К ней подскакал всадник с запасной лошадью в поводу, она вскочила в седло, и стража ее не догнала.

По поводу этого убийства строилось множество догадок: предполагалось, что этих двоих нанял сын вентрийского короля, отец которого был брошен в общую могилу после разгрома при Эрекбане. Говорили также, что женщина — одна из любовниц Карнака, оставленная им ради молодой и красивой. Некоторые очевидцы уверяли, что узнали во всаднике Ангела, бывшего гладиатора. Женщину не узнал никто.

Карнаку устроили пышные похороны. Две тысячи солдат шли перед колесницей, везущей тело. По всей Королевской улице толпами стояли люди, оплакивая, как гласила надпись на могильном камне, “величайшего из дренайских героев”.

Череп Нездешнего продали с аукциона восемь лет спустя. Купил его готирский купец Мадзе Чау по поручению своего клиента, таинственного вельможи, обитающего в готирском городе Намибе. Когда купца спросили, почему чужеземец платит такие деньги за череп дренайского убийцы, он только улыбнулся и развел своими белыми руками.

— Но вы-то должны знать! — настаивал хранитель музея.

— Уверяю вас, я не знаю.

— Но вы заплатили такую непомерную цену!

— Мой клиент очень богат. Я много лет управляю его капиталами.

— Он что, был другом Нездешнего?

— Да, кажется, так.

— Но что он будет делать с черепом? Выставит у себя во дворце?

— Вряд ли. Он сказал мне, что намерен его похоронить.

— Пятьдесят тысяч рагов только за то, чтобы похоронить? — изумился хранитель.

— Этот человек сам придумывает концы своих историй, — сказал Мадзе Чау.