Лейтенант Ольсен схватил Старика за грудки и притянул к себе. Чуть ли не умоляюще зашептал:

— Старик, ты не должен так думать. Ты должен верить в глубине души, что мы вернемся домой. Война почти окончена. Она должна окончиться. Русские гонят нас, как зайцев. Наши новобранцы никуда не годятся. У нас нехватка оружия. Боеприпасов. Бензина. Продовольствия. Нам приходится грабить, чтобы набить животы. Полиция вермахта охотится на нас, как на крыс, в Германии бомбят дома, в Италии наши войска отступают так же, как мы. Через несколько недель или месяцев весь хлев рухнет.

— Да, и тут за дело примутся безжалостные убийцы, — усмехнулся Легионер. — Победители будут жестко мстить нам, солдатам. Не заблуждайтесь, думая, что мы уцелеем только потому, что война окончена. Нас посадят за колючую проволоку и станут морить голодом, пока мы не начнем жрать друг друга.

— Нет, — воскликнул Ольсен, — этого не будет! Они не пойдут на такое!

— Кто им помешает? — спросил Хайде.

— Мы можем пригодиться им, — с отчаянием произнес Ольсен.

— Нет, — возразил Легионер. — Измотанные, голодные наемные убийцы никому не нужны. Мы — бросовый материал. И чем скорее протянем ноги, тем лучше, потому что разучились работать.

— Неправда! — выкрикнул Ольсен. — Я завтра же готов вернуться в контору. Я так же хочу этого, как Старик — вернуться в свою столярную мастерскую.

Легионер пожал плечами и сдул с автоматного затвора несколько пылинок.

— Оставайтесь в армии, как я. Там будут стол, одежда, крыша над головой, деньжата, чтобы напиваться в свободное время, и самое главное — мгновенная смерть, кладущая конец всему этому.

— Бррр! Армия не для меня, — лаконично произнес Порта. — Мне определенно не нужна эта гнусная организация, чтобы держаться на плаву. — Он щелкнул языком, поднял палец и оглядел нас так, словно собирался поделиться большим секретом. — Отловлю свору шлюх, как охотники за головами отлавливают дезертиров. Потом загоню их в первоклассный публичный дом и стану управляющим. Представляете, какие можно зарабатывать деньги на этих суках? — Вытер рот тыльной стороной грязной ладони и сдвинул на затылок цилиндр. — Вот это, ребята, будет жизнь! Я уже чувствую шевеление в брюках.

— Скотина, — сказал Ольсен. И плюнул.

— Почему, герр лейтенант? — недоуменно спросил Порта, отгоняя цилиндром комаров. — Девочки ничего не имеют против, так почему же не делать деньги на удовольствии, тем более хорошие деньги? Мало кто из женщин откажется испытать себя в этой профессии. Просто у них нет смелости и возможности.

— Черт возьми, — воскликнул Малыш. — Порта, возьмешь меня к себе вышибалой? Я много не запрошу, лишь бы иметь возможность попользоваться товаром, когда захочется.

— Это будет очень часто, не так ли? — спросил Хайде.

— Само собой, — кивнул Малыш и облизнулся. — Если б я знал наверняка, что, к примеру, в Сибири много девок, на брюхе бы туда пополз.

Порта совершенно серьезно начал давать всякие должности в своем будущем заведении всем нам — за исключением Старика и Ольсена.

Через два дня мы наткнулись на полицейских вермахта.

Первым их увидел Хайде. Он пошел в лес с Малышом и Марией. Они искали партизан. Интуиция нам подсказывала, что там кто-то есть.

Малыш состроил зверскую гримасу и приготовил удавку из стальной проволоки, но Хайде жестом велел ему замереть.

Когда мы подошли туда во главе с лейтенантом Ольсеном, охотники за головами — их было трое — сперва удивились нашему появлению в лесу. Потом обнаглели. Они сменили мундиры, поэтому сразу не было видно, что это полицейские. Их можно было принять за обычных пехотинцев.

Один из троих, обер-лейтенант пятидесяти с лишним лет, рослый, грузный, потребовал путевое предписание у лейтенанта Ольсена. Тот буквально задохнулся от такой наглости.

Наступило молчание. Потом офицер полиции вермахта снова раскрыл рот.

— Потеряли дар речи, лейтенант? Или плохо соображаете? Я хочу взглянуть на ваши документы, чтобы понять, какое право вы имеете бродить по этим лесам.

— Черт возьми, тебя, должно быть, искусала бешеная собака! — взорвался Хайде.

— Заткнись, грязный подлец! — зарычал обер-лейтенант полиции, зловеще выпятив челюсть. Ствол его автомата смотрел прямо в грудь Ольсена.

В этот миг лесную тишину нарушил резкий голос из кустов позади охотников за головами:

— Бросить пульверизаторы!

Охотники за головами побросали автоматы так, словно оружие жгло им руки.

— Поднять лапы, живо! — продолжал тот же голос.

Три пары рук взлетели вверх. Потом вышли Порта с Легионером. Порта нес на ремне тяжелый ручной пулемет.

Легионер пнул обер-лейтенанта.

— На колени, сукин сын. Сейчас тебе достанется на орехи.

Грузный офицер, пыхтя, опустился на колени.

Двое младших командиров получили от Малыша по физиономии.

— Это касается и вас!

— Оставь их! — приказал лейтенант Ольсен.

— Вы за это поплатитесь, — пригрозил обер-лейтенант, даже не пытаясь скрыть ярость. — Узнаете, что нападение на полицейского вермахта при исполнении служебных обязанностей карается смертью в соответствии с девятьсот восемьдесят седьмой статьей.

— Насколько мне известно, дезертирство карается военно-полевым судом и повешением, — сухо ответил лейтенант Ольсен.

Полицейские не подозревали, что нам рассказала Мария, тем более что она находится с нами.

Мария побывала у них в руках. Слышала, как они обсуждали переход к русским под видом обыкновенных пехотинцев. Цель их заключалась в том, чтобы оказаться в тылу наступающих русских и сдаться, выдав себя за коммунистов. Они блестяще подделали документы. Обсуждался так же переход через Карпаты на Балканский полуостров. Мария знала, что в карманах у них полно незаполненных путевых предписаний с поддельной подписью генерала. У обер-лейтенанта было особое предписание, которое открыло бы многие двери и устранило самые сложные препятствия для всех троих.

— Стало быть, слезли с этой ассенизационной повозки! — понимающе спросил Порта, кольнув обер-лейтенанта боевым ножом.

У того из горла вырвался булькающий звук.

— Ты за это поплатишься!

— Неужели? — усмехнулся Порта. — Поплачусь я или нет, выяснится еще до рассвета, но к тому времени, мой мальчик, ты определенно будешь трупом. Малыш прямо-таки жаждет разрешения удавить тебя.

— Замолчи, Порта! — прикрикнул лейтенант Ольсен. И лаконично приказал: — Обыщите их.

— Протестую! — завопил обер-лейтенант. — Это оскорбление офицерской чести.

— Нет-нет, — пробурчал Малыш. — Это подготовка к повешению.

Порта злобно засмеялся.