– Приехали, – сказал Мак.

Очнувшись, я резко затормозила у старинного многоквартирного дома. Импозантный фасад, весь в лепнине, выходил на романтический заросший парк, раскинувшийся от консерватории до зоопарка Линкольна. Все здесь дышало несуетностью и покоем – кроме стоянки, забитой под завязку. Я кое-как приткнулась к тротуару, перегородив полдороги, только чтобы высадить Мака. Но он не спешил вылезать из машины.

– Ты выглядишь усталой...

– Тяжелый день выдался.

Рассказывать я пока ничего не собиралась. Не время, сначала нужно хорошенько все обдумать. Пожалуй, я обязана дать Фрэнклину шанс оправдаться. Ткну ему в лицо все эти дикие факты, и пусть попробует хоть как-то объяснить их. Вдруг я что-то не понимаю. Упустила из виду нечто важное и брожу впотьмах, а разумное и абсолютно законное объяснение – вот оно, прямо подносом...

– Ну вот, снова витаешь где-то, – заметил Мак. Я встряхнулась. – Может, зайдешь? Посмотришь, как я устроился.

– Нет, не могу. Дома полно дел.

– Не смеши меня. Пять минут погоды не сделают.

– Мак, поставить машину в этом районе труднее, чем вычерпать ложкой озеро Мичиган!

Как по заказу, из парка вывалилось шумное семейство – дети с целой флотилией воздушных шаров и родители под ручку. Они споро погрузились в стоявший прямо перед нами пикап и укатили. Мак усмехнулся:

– Тебе понравится. У меня там все в зеркалах.

Трость он отставил в угол тотчас, как вошел в прихожую.

– В общем-то она мне больше ни к чему. Так, пыль в глаза пускаю, набиваюсь на сочувствие по старой привычке.

– Выходит, и мое сочувствие тебе не нужно.

– Мне много чего от тебя нужно, Барбара, но сочувствие идет в этом списке где-то за сотым пунктом.

Я спаслась бегством в гостиную. Удивительно, но полное впечатление, будто Мак живет здесь давным-давно. Глубокие кресла расставлены беспорядочно, зато удобно. Одна стена превращена в своеобразный музей – коллекция минералов, индейские глиняные кувшины, маски. Другая стена занята книжными полками. Корешки просвечивали сквозь стеклянные дверцы с зеркальным блеском. Я приблизилась, пытаясь разобрать названия книг.

– Нравится?

Я вздрогнула от неожиданности.

– А разве кому-то здесь может не понравиться?

– Пойдем, покажу остальное. Планировка оказалась типичной для Пульмана[15]. Гостиную и кухню соединял не то длинный узкий холл, не то просторный коридор. Патриархальный дощатый пол, сиявший лаком, направо и налево – гостеприимно распахнутые двери комнат.

Я заглянула в ближайшую и угодила в филиал гранильной мастерской. Тесное помещение загромождали устрашающие железные агрегаты – как выяснилось, приспособления для полировки и шлифовки минералов. В ящиках на полу – какие-то невзрачные камни. На полках вдоль стен – то, что прежде скрывалось в этих грубых глыбах. Узнала я только опал и кварц, остальные минералы видела впервые.

Но царил здесь все-таки стол, огромный и тяжелый, как утес. Он был завален изрядно обшарпанными инструментами, из которых более или менее опознавались разве что молотки и долота. Имелась и маленькая ацетиленовая горелка. Тут же выстроились коробочки с заготовками ювелирных изделий, металлическими обломками, проволокой и прочей дребеденью.

Спальня Мака манила уютом. Кровать королевских размеров стояла на небольшом возвышении. Ниша в изголовье, отведенная под книги и ночник, так и приглашала поваляться и почитать на сон грядущий. Литературные пристрастия Мака грешили пестротой. Детективы Камински и Крэйга, бульварные жизнеописания мафиози и спортивных звезд, увесистые подшивки “Спортивного обозрения”... Рядом пособия из серии “Сделай сам”, по которым любая домохозяйка может освоить все, что угодно, – от вышивания бисером до самолетостроения. И тут же солидная подборка книг по философии.

Я поискала красноречивые мелочи, что выдают присутствие в доме женщины. Ни единого следа. Легкое покрывало из лоскутков чуть смято, четыре большие подушки дремлют в изголовье. Я не спала почти двое суток. Эта одинокая постель манила покоем, так и хотелось рухнуть на прохладную простыню и забыться.

Мы миновали ванную, ненадолго заглянули в последнюю комнату – скромный кабинет с письменным столом, компьютером и богатым выбором справочников. Мак целенаправленно увлекал меня в кухню.

– Остался сегодня без обеда, – пояснил он, выгружая банки, свертки и пакеты из холодильника. Монументальный и неохватный стол посреди кухни в окружении стульев превращал вместительное помещение в своего рода банкетный зал.

Я растеклась на первом попавшемся стуле с удобной высокой спинкой и уставилась на ловкие руки Мака. Он откупорил бутылку бургундского, наполнил два бокала, вложил один в мои вялые пальцы.

– За первого гостя в этом доме. – Он приблизил свой бокал к моему, мы чокнулись.

– Первого? Я слышала, у тебя есть подруга…

Он рассмеялся.

– Я сам пустил этот слух. Чтобы отпугнуть одну приятную сослуживицу.

– Я польщена. Ладно, выпьем за твой новый дом.

– Лучше за добрых друзей.

Мы выпили на брудершафт. Как только я опустошила бокал, губы Мака легко коснулись моих.

– Мак!...

– За дружбу.

Он отодвинулся и через мгновение уже бодро стучал ножом. Вскоре стол заполонила всевозможная снедь, нарезанная кубиками, кружочками или соломкой, на плите в сотейнике зашипело масло. Вино в бокалах не переводилось. Едва мы прикончили бутылку, Мак попросил меня открыть вторую, чтобы вино “продышалось”. Когда он обжаривал лук и чеснок, со мной случилось неизбежное – из пустого желудка вино беспрепятственно перекочевало в голову.

– Если ты меня простишь...

С бессвязным бормотанием я вывалилась из кухни. Собиралась в ванную, умыться ледяной водой, но ноги решили по-своему и принесли меня в спальню. Последним сознательным усилием я постаралась не промахнуться и не упасть мимо кровати.

Кофе. Цикорий. Гренки. М-м-м... Снова бабушка вскочила чуть свет и на кухню – повкус-нее накормить отца перед работой. Я зарылась лицом в подушку.

Нет, что-то не то. Наволочка пахнет непривычно. К обонянию подключился слух и тоже сообщил – комната звучит совсем не так, как моя спальня. Жужжание кондиционера, чье-то пение за стеной...

Я открыла глаза. Солнце свободно лилось в широкие окна, в которых покачивались на ниточках хрустальные шарики. Они ловили солнечные лучи, ослепительно вспыхивали, разбрасывая повсюду пригоршни пляшущих радуг. Рядом послышались знакомые неровные шаги, и я быстро нырнула под подушку.

– Проснулась?