«Инес» было созвучно «Изабелле».

Пирс знал об этом.

Он не стал вынимать сердце Инес.

Рядом с телом были аккуратно выложены удаленные яичники и фаллопиевы трубы. Органы выглядели словно чудовищные серьги и ожерелье, выставленные на витрине сумасшедшего ювелира.

Внезапно, присутствующие стали указывать на что-то вверху. Прикрыв глаза от солнца, я взглянул туда же.

С севера, снижаясь, приближался маленький самолетик, какие обычно используют для рекламных целей. Они тянут за собой сорокафутовые полотнища, расхваливающие услуги гостиниц, местных баров, ресторанов и казино.

За этим самолетом тоже тянулась матерчатая лента с каким-то воззванием. Я не верил своим глазам – это было очередное послание от Пирса:

«Мистер Смит исчезает навсегда. Помашите ему на прощание!»

Ранним утром следующего дня я направился в Вашингтон. Мне хотелось видеть своих детей, спать в своей кровати и находиться как можно дальше от Томаса Пирса и его чудовищного порождения – мистера Смита.

Оказалось, что Инес работала девушкой по вызову, и Пирс заказал ее в свой номер. Теперь мне начинало казаться, что Пирс вступает в интимные отношения лишь с будущими жертвами. Но было и еще что-то, побуждающее его совершать свои жуткие убийства. Почему Инес и почему побережье Джерси?

Мне требовалось отвлечься на пару дней или хотя бы на несколько часов. Настолько, насколько позволят обстоятельства. Пока мы не знали ни имени следующей жертвы, ни места, куда придется броситься на поиски.

Из Атлантик-Сити я позвонил Кристине и пригласил ее провести вечер в кругу моей семьи. Она тут же согласилась, предупредив, что явится «со звонком». Это прозвучало удивительно приятно. Ее слова были лучшим бальзамом от всех моих тревог.

Всю дорогу до Вашингтона голос Кристины звучал у меня в ушах. Итак, она явится ко мне со звонком!

Деймон, Дженни и я суетились все утро, готовясь к торжественному ужину. За продуктами мы отправились сначала в «Ситронеллу», а потом в «Джайнт». Как говорится, «Veni, Vidi, Visa», то есть, перефразируя латинское изречение, «пришел, увидел, заплатил».

Я почти что перестал думать о Пирсе-мистере Смите, но все же носил при себе «Глок» в кобуре, пристегнутой к лодыжке, даже направляясь в магазин за покупками.

В «Джайнте» Деймон убежал по торговым рядам искать колу и какие-то особенные чипсы, и у нас появилась возможность поговорить с Дженни наедине. По ее виду можно было сразу сказать, что ей не терпится поболтать со мной. Моя дочка обладает удивительно живым воображением, и сейчас мне самому хотелось узнать, куда на этот раз завели ее фантазии.

Сегодня Дженни было поручено везти тележку с продуктами, и металлическая ручка находилась чуть выше уровня глаз моей малютки. Дженни остановилась у отдела с крупами, тщательно отбирая только все самое вкусное. Бабуля Нана обучила ее премудростям хождения по магазинам, и теперь Дженни могла без труда подсчитывать в уме общую стоимость покупок.

– Ну, давай побеседуем, – начал я. – Теперь я полностью принадлежу вам. Итак, папочка вернулся домой.

– Только на сегодня, – серьезно произнесла она, ошарашив меня своим ответом. Я тут же спустился с небес на грешную землю.

– Как же нелегко быть зеленым! – я печально покачал головой. Это было наше любимое изречение лягушки Кермит. Но сегодня на Дженни не подействовало даже это. Нет, моя серьезная дочурка не собиралась покупаться так дешево. Все. Больше у меня это так не пройдет.

– Так вы с Деймоном до сих пор на меня сердитесь? – я изо всех сил старался, чтобы голос звучал спокойно. – Ну-ка, подружка, выкладывай все начистоту.

Наконец, она немного смягчилась:

– Ну, не так уж и сильно, папочка. Ты ведь стараешься, как можешь, правда? – она участливо посмотрела на меня. – Просто нам очень плохо без тебя, и вообще, когда ты уезжаешь в другой город, становится одиноко. Я очень скучаю без тебя. Когда ты просто на работе, это совсем другое дело.

Я только улыбнулся и покачал головой, размышляя при этом, откуда у нее берутся такие мысли. Нана клянется, что Дженни умеет рассуждать самостоятельно, не прислушиваясь к разговорам взрослых.

– Ты не против моего сегодняшнего плана относительно ужина? – осторожно начал я, пытаясь действовать как можно тактичней.

– Конечно, нет! – просияла Дженни. – Никаких проблем. Я же обожаю всякие вечеринки.

– А Деймон? Как он относится к тому, что придет Кристина? – не отставал я от своей наперстницы.

– Он немного побаивается, потому что все-таки Кристина – наш директор. Но он держится стойко. Ты же знаешь Деймона. Настоящий мужчина.

Я кивнул.

– Значит, стойкий парень, говоришь? И никаких проблем насчет вечеринки? А ты-то сама ничуточки не боишься? – подзадорил я дочку.

Но Дженни тут же отрицательно помотала головой:

– Не-а. А чего мне бояться? Кто же пугается вечеринок и ужинов?

Да, Дженни была умна не по годам и к тому же обладала изумительной проницательностью. Сейчас мне показалось, что я разговариваю со взрослым и мудрым человеком. К тому же Дженни поражала меня и как поэт, и как философ. Когда-нибудь она составит настоящую конкуренцию таким личностям, как Майя Энджелу и Тони Моррисон. И мне, как отцу, это очень льстило.

– А тебе все равно надо продолжать гоняться за ним? – наконец, спросила Дженни. – За этой задницей мистером Смитом? Да, наверное, – ответила она сама на свой же вопрос.

– Я ведь стараюсь, как могу, – вспомнил я слова дочери.

Дженни встала на цыпочки, а я наклонился, но уже не так низко, как это бывало раньше. Она чмокнула меня в щеку. Наконец-то, я получил свой любимый «губной шлепок», как Дженни называла поцелуи.

– Ты действительно трудишься как пчелка, – напомнила мне Дженни одно из любимых выражений Бабу ли Наны.

– У-у-у! – с громким устрашающим криком из-за ряда, где выстроились бутылки и банки со всевозможными газированными напитками, высунулся Деймон.

Его голова оказалась окруженной сине-красно-белым морем пепси-колы. Я придвинул его поближе и тоже поцеловал в щеку. Потом я чмокнул его в макушку и долго не отпускал. Точно так же мне хотелось, чтобы со мной поступал отец, когда я был маленьким мальчиком. После этого мы устроили в универсаме небольшой спектакль с криками и беготней.

Господи, как же я люблю своих малышей, и в какую сложную дилемму выливается эта любовь! «Глок» на ноге весил, наверное, с тонну, и сейчас больше напоминал раскаленную кочергу, только что вынутую из горячей печи. Мне захотелось тут же избавиться от пистолета и больше никогда не надевать его снова.

При этом я прекрасно отдавал себе отчет в том, что не смогу этого сделать. Где-то на свободе еще разгуливал Томас Пирс. Как и мистер Смит, как и все ему подобные. По какой-то причине я верил, что только в мои непосредственные обязанности входит истребление этих гадов. Я нес прямую ответственность за то, чтобы в мире стало хоть немного безопаснее.