…Бэн допил чашку ангольского кофе, поднялся, прошелся по маленькому, в высшей мере скромному кабинетику Даллеса («Играет или действительно это его стиль — такое протестантское пуританство?»), остановился возле книжных шкафов, поинтересовался:

— А что по поводу моих военных из Пентагона говорит поэзия эпохи Сун?

— Обязательно что-нибудь говорит. Как все великое, она вневременна и безнациональна, — ответил Даллес и, открыв томик, постоянно лежавший у него на столе, прочитал строки, взятые наугад:

— Соседи забыли песни. Скучно стало в деревне. Женщины, дети плачут, мир этот им не мил. Достану я с полки книги, прочту заклинанья древних: пусть упорядочит небо сферы стихийных сил!

…Назавтра Бэн вылетел в Буэнос-Айрес, как-никак — опорная база. Вовремя поданный совет Геринга наладить отношения с никому неизвестным подполковником Пероном принес свои плоды: президент Перон провел объявленную национализацию ряда иностранных компаний; но это не сопровождалось какими-либо актами произвола, наоборот, Бэн получил громадную компенсацию, штаб-квартира осталась в прежнем здании, штат сотрудников как делал свое дело, так и продолжал делать его. Бэн наведывался в город довольно часто, блистал в свете, сделал подарок сеньоре Перон, очаровательной и острой на язык Эвите, любимице народа, с тех пор она принимала его без протокола.

Уму и шарму этой женщины он не уставал поражаться. Однажды на приеме, увидев Эвиту в роскошном жемчужном ожерелье, последнем подарке президента, Бэн, желая польстить ей, сказал прилюдно:

— Сколько же надо было открыть ракушек, чтобы собрать такую бесценную понизь!

Аргентинцы, стоявшие подле, сконфуженно отвернулись, ибо слово «ракушка» звучит здесь так же, как и слово, обозначающее женский половой орган.

Эвита, однако, ничуть не смутилась, а усмехнувшись ответила:

— Нужно было открыть одну, полковник.

…Именно там, в Аргентине, на правительственном приеме, Бэн и запустил по известной одному лишь ему цепи пробный шар по поводу контактов в Колумбии.

Пока он ожидал ответа, ситуация в Вашингтоне изменилась еще больше.

Еще в ноябре сорок пятого года, через четыре месяца после того, как Советский Союз, выполнив свой союзнический долг, разгромил опору Японии — ее Квантунскую армию, Трумэн был ознакомлен с документом следующего содержания:

«Совершенно секретно.

Атомная бомба характеризуется огромным истребительным потенциалом, сосредоточенным в металлическом корпусе. Удар по транспортным средствам противника дает существенное снижение возможностей производства и доставки техники к месту военных действий… Однако считается, что, хотя атомные удары по транспортным средствам могут привести к хорошим результатам, для этих целей предпочтительнее применение бомб иной категории…

Производственные мощности СССР доступны для стратегических ударов с воздуха… Выгоднее всего, очевидно, нанесение бомбовых ударов по предприятиям, выпускающим наиболее опасные виды вооружения.

К ним относятся заводы по производству авиационных двигателей, танков и радиооборудования.

Большой эффект может дать уничтожение важнейших государственных ведомств и их служащих… Главной особенностью атомного оружия является способность уничтожать скопления людей, и эту особенность необходимо использовать наряду с другими свойствами этого оружия…

Удары по промышленному потенциалу России могут дать существенный эффект только в том случае, если они будут произведены в широком масштабе. В результате разрушения основных металлообрабатывающих предприятий или таких жизненно важных объектов, как электростанции, потребовались бы многие годы восстановительных работ…»

…С тех пор в недрах штабов — под нажимом нефтяных, авиационных и танковых королей — продолжалась разработка новых документов, развивавших то, что было заложено в первом, основополагающем. Джон Фостер Даллес дал свое заключение на черновой проект нового, совершенно секретного меморандума, подготовленного Пентагоном для Трумэна; через час после этого он встретился с Алленом, проинформировав его о том, что ему стало известно. Память у него была адвокатская, редкостная, поэтому он прочитал документ военных наизусть, с небольшими купюрами, опуская те места, где было еще сыро, слишком много эмоций:

— Новые данные о возможных комплексных целях на территории СССР показывают, что уничтожение нефтедобывающей промышленности может быть обеспечено сравнительно незначительными силами, причем это быстрее всего может привести к снижению военного потенциала русских. Наиболее действенный способ нападения на эту отрасль промышленности — разрушение нефтеперегонных заводов, для чего у нас уже на ранней стадии войны должен быть достаточный тоннаж бомб. Большинство нефтеперегонных мощностей Советского Союза находится на Кавказе, хотя имеется информация о том, что в районе «второго Баку», на Урале, возведены новые установки. Множество предприятий этой отрасли находится в пределах досягаемости бомбардировщиков Б-29, расположенных на базах Британских островов и в районе Каир — Суэц.

Для выяснения сравнительного значения разных районов СССР в формировании военного потенциала этого государства потребовался бы дальнейший детальный анализ. Значение некоторых районов очевидно: Украина — производитель зерна; Донбасс — горно-промышленный район; Москва — место нахождения правительства, транспортный узел и важный центр производства готовых изделий; промышленные центры на Урале и нефтяной район «второе Баку»; наконец, горно-промышленный район Кузбасса.

Полный контроль над СССР мог бы быть, видимо, обеспечен оккупацией ограниченной по размерам территории, однако ввиду значительной площади и числа людей (военнослужащих и гражданских), которых необходимо держать под контролем, потребовались бы довольно значительные вооруженные силы союзников.

В тот же день Джон Фостер Даллес улетел в Майами и сел за пишущую машинку: надо было застолбить свою позицию до того, как военные захватят все.

А Бэн тем временем продолжал устраивать роскошные приемы в лучших ресторанах, на которых сводил послов с министрами, а директоров своих филиалов и военных атташе США с местными офицерами («Война — это коммуникации, — повторял он гостям, — порядок в стране не может быть достигнут без надежно работающей телефонной сети»); открывал перспективных честолюбцев на континенте, повторяя сотрудникам без устали, что чин не имеет значения, личности становятся генералами в один день, а то и час; те, кто просиживает кресла в ожидании звезды на погонах, нам не нужны. Он интересовался парагвайским офицером Стресснером; присматривался к чилийскому майору Аугусто Пиночету — совершенно поразительная работоспособность и воистину европейский педантизм; подкрадывался к аргентинскому полковнику Гутиересу, считая «серого кардинала» Перона устрашающе умной личностью.

Зная о том, как много работы у Бэна в Аргентине, Даллес загодя позвонил в его секретариат и попросил отправить телеграмму в Буэнос-Айрес с просьбой пригласить полковника на ланч в любую удобную для него пятницу.