Я морщусь от отвращения, чего он, разумеется, не видит. Но руку не отпускаю все равно.

— А Судьба?

Он фыркает:

— Ты думаешь, почему я превращался в птицу, когда мы ехали по несколько часов подряд? Энергозатраты колоссальные, но так я мог размять крылья. А здесь — просто ужасно. У вашего треклятого вагончика хотя бы окна были.

Каков нахал!

— Эй! Судьба — самый лучший из всех волшебных вагончиков по эту сторону Драконьих земель! Тебе вообще повезло путешествовать в такой роскоши!

— Конечно, — соглашается он и усмехается. — Прощу прощения.

Еще несколько минут мы идем молча, если не считать стука шагов и тихих ругательств, с которыми мы врезаемся в валуны или стены.

— Кстати, — вдруг говорит Рейз, — а что ты собираешься делать с деньгами?

— Э… — Я останавливаюсь. С чего бы мне перед ним отчитываться? У меня был ответ на этот вопрос, но Исольда все поставила с ног на голову. — А что ты собираешься сделать с драконом?

— Я первый спросил, — говорит он. — Ну давай. Отвлеки меня. Дай подумать о чем-то, кроме внезапного обвала, который приведет к нашей безвременной кончине.

— Ты истеричка, — возмущаюсь я, шагая аккуратнее, потому что тропа идет под уклон. Все равно мы больше не увидимся, после того как провернем сделку с фаердрейком. Хуже не будет. Я вздыхаю. — Отправлюсь домой, — мягко говорю я. Так больно это признавать: я отправлюсь домой. Не мы. — Наши родители… живут в деревне на северо-восточном берегу Харроу. Я их три года не видела.

Пальцы тянутся к флакону на шее, но его там больше нет.

— Пора вернуться?

Я прикусываю губу, но все равно продолжаю:

— Нас в некотором роде… выгнали из города. После того как все узнали правду обо мне. — И я рассказываю ему про Кассиуса Редбрука, про зелья и чары, про мои вопли, вывихнутые запястья, про огонь. Про то, как дышит умирающий человек. Про все.

Я, кажется, никогда никому об этом не рассказывала, и потому меня саму удивляет каждая озвученная мною подробность. Только Исольда все знает. Я никого больше не подпускала к себе настолько близко, чтобы делиться своей историей.

Рейз все время застает меня врасплох, и это опасно. Мне просто нужно продержаться еще немного. И тогда нам больше не придется встречаться.

Вот так я хочу. И всегда хотела.

Впереди виднеется сероватое пятно.

— Мы почти пришли, — говорю я и сжимаю руку Рейза.

На этот раз выход из туннеля не встречает нас ярким белым светом. Рейз не отпускает меня до тех пор, пока не становится достаточно светло, чтобы разглядеть окрестности в голубом сиянии луны, и только тогда он со вздохом облегчения расслабляет плечи. Мы почти вышли во внешний мир, и ветерок оттуда впивается в мои плечи холодными пальцами.

Теперь я готова присесть и выдохнуть. Снова увидеть сестру, похвастаться драконьим яйцом, обменяться шутками с Исольдой, Олани и Рейзом. Собраться с мыслями, всем вместе решить, что делать дальше, а потом отправиться домой.

Я выхожу под сверкающий полог неба с синими звездами.

И вдруг — укол в глубине подсознания: что-то не так. Даже если Исольда и Олани решили на всякий случай не высовываться, все равно здесь слишком тихо, темно и спокойно. Должны быть какие-то признаки их присутствия, а не глухая тишина, которую нарушает только мое дыхание и свист ветра в вышине.

— Исольда? — осторожно зову я.

Молчание.

На фоне скал, почти вне поля зрения, я замечаю какое-то движение. Я оборачиваюсь, но там никого нет.

Тревога нарастает, я срываюсь с места.

— Исольда!

— Сили, стой! — Рейз догоняет меня, прикрывая перевязь с драконьим яйцом. Я не обращаю на него внимания.

— Исольда!!!

Кажется, я различаю какой-то звук, потому останавливаюсь, чтобы прислушаться. Вот, опять: сдавленный писк, как будто кто-то скулит через кляп.

Я оборачиваюсь в тот момент, когда на белом камне каньона расцветает световое пятно. Я вскидываю руку, чтобы прикрыть глаза, которым больно после долгого пребывания в темноте, но все равно всматриваюсь. Свет не такой уж и яркий — ненамного светлее, чем было бы на закате, — и струится он из висящего в воздухе белого шара.

Этого хватает, чтобы разглядеть Исольду, сидящую в десяти-пятнадцати метрах на поваленном столбе спина к спине с Олани. Они связаны по плечам и запястьям. Лицо сестры бледное, а рот перевязан туго стянутой тряпкой, чтобы не кричала. Ее раненая нога неловко вытянута вперед; видно, что еще болит. Олани без сознания. И без посоха.

А рядом с ними, с посохом в руках, стоит обладательница тонкого заостренного лица, которое я надеялась больше никогда не увидеть. Зеленые глаза сверкают в магическом свете.

— Как приятно, что теперь и ты к нам присоединилась, подменыш, — мурлычет Арис.

Я изо всех сил борюсь с порывом подбежать к сестре, развязать ее, защитить.

В каньоне стоят еще несколько человек. Некоторых я смутно помню по стычке на постоялом дворе. Но тут — ни обрыва, ни отвлекающих факторов, никакой помощи от Исольды и Олани.

Нам конец.

Рейз стоит за мной, обхватив руками сверток, словно это поможет его скрыть.

— Арис, — говорит он с отвращением, даже не потрудившись напустить на себя привычную любезность. — Как ты нас нашла?

Его глаза бегают, и по напряжению плеч я считываю второй невысказанный вопрос: где Лейра?

Арис складывает руки на груди.

— За тобой тянется такой след катастроф и некомпетентности, что выследить тебя несложно, Рейз.

У меня голова идет кругом. Мы нырнули и вынырнули из мира фейри, оказавшись в укромном месте в глубине Западного Хребта. Не представляю, о чем она. Мы даже повозку потеряли в