Взрослые. Дети. Остановка в развитии. Психоз. Слава. Колдовство. Волшебные сказки. Остановка в развитии. Чудища. Маскарад.

Гарри выпрямился на стуле, мозг лихорадочно обрабатывал поступающую информацию.

Конни все еще говорила, но голос ее теперь доносился как бы издалека:

- …и последние дни жизни Элвиса очень хорошо показывают, сколько ловушек было расставлено на его пути…

Нервный ребенок. Без ума от разного рода чудовищ. Обладающии магическим даром. Остановка в развитии. Выглядит как взрослыи, а на самом деле - это лишь видимость взрослости, маскарадный костюм.

- …как легко потерять ключ к свободе и уже никогда не суметь отыскать его…

Гарри опустил свои гамбургер:

- Господи, мне кажется, я знаю, кто такой Тик-так.

- Кто же?

- Подожди. Дай додумать все до конца.

За столиком, стоявшим рядом с возвышением для оркестра, визгливым смехом разразилась шумная пьяная компания. Двое мужчин, явно перевалившие за пятый десяток, по виду толстосумы, и две блондинки, лет по двадцати с гаком каждая, они пытались жить в созданной ими самими волшебной сказке: стареющие мужчины, мечтающие о нескончаемых любовных утехах и зависти других мужчин; женщины, лелеющие надежду о богатстве, и все в счастливом неведении, что в один прекрасный день их мечты могут даже им самим показаться странными, нелепыми и несбыточными.

Гарри с силой надавил ладонями на глаза, заставляя себя упорядочить свои мысли.

- Ты заметила в нем что-то от ребенка?

- В Тик-таке? Этом буйволе?

- Ты имеешь в виду его голема. А я говорю о настоящем Тик-таке, о том, кто создает всех этих големов. Ему все это кажется забавным. Он забавляется со мной точно так же, как какой-нибудь злой мальчишка забавляется с мухой, обрывая у нее крылья и следя за тем, что она станет делать, чтобы полететь, или как с жуком, потихоньку поджаривая его спичками. Вся эта чушь насчет последних предрассветных сроков, эти вечные подзуживания… как-то все это выглядит чересчур уж по-детски, будто какой-нибудь задира вовсю развлекается на детской площадке.

На память пришло то, что Тик-так говорил ему, поднимаясь с его постели в квартире, еще до того, как поджег ее: "…с вами, людишками, так интересно играть… герой сраный… думаешь, можешь стрелять в кого хочешь, командовать кем хочешь…".

- Гарри?

Он часто заморгал глазами, встряхнулся.

- Большинство людей становятся социопатами из-за того, что в детстве их слишком сильно притесняли. А некоторые так и рождаются с этим недостатком.

- У этих, видимо, уже в самих генах что-то не в порядке, - согласилась она.

- Предположим, именно так обстоит дело с Тик-таком.

- Да, уж этот явно в детстве не был ангелочком.

- И предположим, что невероятные способности, которыми он обладает, не результат лабораторного эксперимента. Может быть, они заложены в нем в его генетическом коде. Обладая ими с самого рождения, он, естественно, отдалился от других людей, как, благодаря своей славе, отдалился от других людей Пресли, и так же, как и Пресли, никогда не стал взрослым, либо ему это было и не нужно, либо он просто не захотел этого сделать. И в душе так и остался ребенком. И забавы у него остались тоже детские. Детские забавы маленького злыдня.

Гарри вспомнил, как медведеподобный бродяга, горой возвышаясь посреди его спальни, побагровев от натуги и злости, выкрикивал одно и то же: "Ты слышишь меня, герой, слышишь меня, слышишь меня, слышишь меня, ТЫ СЛЫШИШЬ МЕНЯ, СЛЫШИШЬ МЕНЯ?…". Это было страшно, потому что бродяга был огромен и силен, но, вспоминая об этом теперь, Гарри ловил себя на мысли, что во всем этом ощущался какой-то налет детскости, словно в бешенстве орал и топал ногами маленький мальчик.

Перегнувшись через стол, Конни помахала рукой у него перед глазами:

- Гарри, ау, где ты? Я все еще жду сенсационной развязки. Кто же такой этот Тик-так? Ты что, и правда думаешь, он ребенок? Господи! Что же, нами какой-то пацаненок вертит, по-твоему? Или пацанка?

- Нет. Гораздо старше. Хотя и молодой, но уже явно не подросток.

- Откуда вдруг такая уверенность?

- Я видел его собственными глазами.

Командовать кем хочешь…

Он рассказал Конни о молодом человеке, скользнувшем под заградительную полицейскую тесьму и подошедшем вплотную к разбитому окну ресторана, в котором Ордегард открыл огонь по обедающим посетителям. Кроссовки, джинсы, футболка с эмблемой пива "Текате".

- Он смотрел внутрь на кровь и распростертые на полу тела, словно завороженный. И было в его позе что-то жуткое… совершенно отрешенный взгляд… и все время облизывал губы, словно… словно, хочешь верь, хочешь нет, словно получал какое-то эротическое наслаждение от этого вида крови и неподвижных тел. Он и ухом не повел, когда я попросил его вернуться за ограждение, видимо, и правда не слышал моих слов… словно был в трансе… и все время облизывал губы.

Гарри поднял коньячную рюмку и залпом опрокинул в рот ее содержимое.

- Фамилию его записал? - быстро спросила Конни.

- Нет. Как-то все по-дурному вышло. Сам не знаю, как это получилось.

В воскресшей в памяти картине он снова хватал парня за шиворот, волок его через тротуар - может, сгоряча все-таки вмазал ему пару раз… а может быть, и нет… коленом в пax? - дергал его из стороны в сторону, выкручивая руки, силой пригибал к земле, заставляя подлезть под заградительную тесьму.

- Мне было ужасно неловко после этого, - признался Гарри. - Я сам себе был противен. Даже не верилось, что я мог обойтись с ним так грубо. Видимо, я все еще не пришел себя от того, что произошло на чердаке, когда Ордегард едва не разнес в клочки меня самого, а тут этот сосунок упивается видом крови, ну и взбеленился как… как…

- Как я, - сказала Конни, снова принимаясь за свой гамбургер.

- Ага. Как ты.

Хотя у Гарри после этих воспоминании напрочь пропал аппетит, он тем не менее тоже откусил кусок, чтобы хоть немного поддержать себя и быть готовым к тому, что им еще предстоит.

- Все равно непонятно, почему ты так уверен, что именно этот парень и есть Тик-так,- недоверчиво сказала Конни.

- Уверен. И этим сказано все.

- Только потому, что он оказался маленьким, странным…

- Не только поэтому.

- Предчувствие?

- Гораздо больше, чем просто предчувствие. Можешь, если хочешь, назвать это инстинктом полицейского.

Она некоторое время не мигая смотрела на него, потом утвердительно кивнула:

- Хорошо, пусть будет так. А ты помнишь, как он выглядит?

- Я будто вижу его перед собой. Лет девятнадцати, может, чуть больше, но не старше двадцати одного.