В моей истории такого не было. Здесь руководство Страны Советов решило ответить нападавшим их же оружием. Нам приказано устранить руководителя и координатора проекта «Манхэттен» Роберта Оппенгеймера и Лесли Гровса, если будет возможность, конечно! Последний, как думает наше руководство, и провернул всю операцию, наводчиком в которой служил Оппи. Задача стояла не совсем обычная. В этот раз убрать надо не одного человека. Сработать надо очень быстро, свалить раньше, чем кто-либо что-то поймет.

Была, конечно, еще одна причина. Советский Союз не мог в данных обстоятельствах направить столь колоссальные ресурсы для разработок в этой области. Идет война, все силы и ресурсы бросаются на борьбу с врагом. Благодаря этому америкосы и опередили нас. Короче, опять Гитлер виноват, чтоб ему анкер в корму забили.

Кажущееся на первый взгляд ничтожным, в деле такого масштаба устранение одного только Оппенгеймера на самом деле даст результат. Все дело в наглости и подлости янки в этом вопросе. И в секретности. Каждый участник проекта знает только о том, что делает именно он и не больше. С одной стороны, это будет месть, а вот с другой… Устранение такого лица, как Оппенгеймер, человека вовсе не главного и не самого важного, собьет настрой и внесет сумятицу в ряды его сподвижников. Да, вроде сам Оппи и не делает лично бомбу, не расщепляет уран, но координатор из него вышел — что надо. Генерал Гровс же, как представитель со стороны армии, мешал нам тем, что создал серьезную службу безопасности, которая здорово осложняет работу нашим агентам, внедренным в проект. Как я уже говорил, отказаться от проекта, конечно, амеры не смогут, но вот здорово забуксовать — да. А еще, оказалось, это мне Истомин поведал уже здесь: лаборатории в Нью-Мексико, Теннесси и Калифорнии сначала планировали просто взорвать. Казалось бы, флаг им в руки, зачем тут мы? На этот вопрос мне ответили просто:

— А ты можешь быть уверенным в том, что нужный нам человек не уцелеет?

Ответил я: конечно, нет. Именно по этой же причине мы и находимся в Лос-Аламосе, а не в других лабораториях. В связи с запуском лаборатории в Нью-Мексико наши цели сейчас — именно тут. Если своими действиями нам удастся их притормозить на год, а лучше два, это будет огромным успехом. Того же Оппенгеймера в научном мире не ценили. Свои не ценили. Он постоянно подвергался критике и слежке. Но на его участии настоял и всячески выгораживал его именно генерал Гровс — один из руководителей проекта со стороны военных, возможно, даже самый главный. Как оказалось позже — Гровс все сделал правильно. Так же смерть ученого скажется и на остальных работягах, задумаются — если не совсем тупые. Это я уже так, фантазирую. Ну, а наших агентов решили также сократить, люди-то эти очень ценные, но руководство задумало именно так.

Путь до Альбукерке описывать нет смысла. Не было никаких прорывов через вражеские позиции, погонь и перестрелок. Все-таки мы были не в тылу врага, а в стране, где люди даже не представляли себе — какая у нас идет война.

По пути наших провожатых сменили другие, из основных оставался только Сэм.

Встреченные по дороге к самому большому городу штата Нью-Мексико несколько патрульных автомобилей мы благополучно миновали. Проведя разведку дороги за Альбукерке, обнаружили пост — этот был уже военный. Капитальное двухэтажное строение. Видно, что службу тут солдаты несут добросовестно. Танков или зенитных установок, впрочем, нет, только живая сила, но с пулеметами. Только в окнах второго этажа удалось разглядеть целых три. Наверняка и еще где-то есть. Отъехали от дороги насколько смогли, дальше пришлось бросать грузовик. Дорога, даже то ее подобие, по которой можно было двигаться в сторону берега, кончилась. К реке мы вышли днем.

— Сэм, когда будут лодки? — спросил Истомин нашего помощника после того, как закончили с обустройством некоего подобия лагеря. На самом деле — просто наметили периметр, устанавливать палатки или еще чего выдумывать не стали.

— Должны со вчерашнего утра рядом находиться. Но вот где точно, не скажу. Мы не доехали до нужной точки десять километров. Пойдем пешком по берегу.

— Нет, все не пойдем! — категорично заявил Петрович.

— Разведка? — поднял бровь Сэм.

— Точно. Найдем следующих «помогальщиков», тогда и вернемся за остальными. Хрен их знает, может, их уже повязали.

— Тогда нам и идти, — заметил старлей.

— Нет, Слава, один из вас останется. Если что случится, нам без вас здесь совсем туго будет.

— Тогда пусть Майкл идет, я с вами остаюсь. Верно заметили — без нас нельзя.

— Вот и я о том же. Мурат, туда с ним, — я взглянул в сторону друга. Напарник едва заметным кивком согласился.

— Когда выходим? — подал голос казах, когда я, наметив план, замолчал.

— Вчера, — жестко ответил Истомин. Чего-то он нервничать начинает, надо бы его успокоить. Хотя про него говорю, а самого тоже мандраж пробил. Как бы на подходе к объекту вообще с ума не сойти. Чего за нервяк появился, вроде пока и причины нет? В первый раз со мной такое. У фрицев и то спокойнее себя чувствовал. Давит задание на меня, ох, как давит.

— Ясно, собирайтесь тогда.

Парни ушли через час. Истомин, выставив дозор, разрешил спать. Сам решил посидеть с бумагами. Я подумал, что это должно помочь, и воспользовался разрешением. На войне помогало. Вообще, стал спать при каждой маломальской возможности, нервишки шалить начинают. Незадолго до отъезда в эту командировку здорово сцепились с какими-то тыловыми хмырями. Наваляли им так, что на губу попали. Зацепили нас тем, что в кабаке сидели, решили, наверное, что мы лохи какие. Привязались так, что я не выдержал первым. Откинув полы шинели, я продемонстрировал нашивки за ранения. У нас у каждого от этих цветных ленточек гимнастёрки пестрели как на параде. Эти суки в полковничьих погонах затихли сначала, но потом раздухарились с еще большей ненавистью. Откуда такое говно берется, ума не приложу. Мы, конечно, погорячились тогда, но совсем немного. Пару челюстей, несколько ребер и рук были успешно сломаны, и мы удовлетворились. В ответ нам достались считанные синяки и ссадины. Ну так, где мы, а где тыл.

Ближе к ночи заявились разведчики. Пришли по воде на трех лодках вместе с местными. Что меня удивило, так это то, что сопровождающие Мурата «помогальщики» были не индейцы или мексы какие, а самые обычные белые. Оказалось, их нашли и используют втемную. Помогают они исключительно за зеленые бумажки. Все у янки уже и в это время завязано на деньги.

Пообщавшись с проводниками, сначала удивился — не американцы. Просто хрен их отличишь, тут попадаются представители разных рас и цвета кожи. Собрали на одном континенте весь сброд со всего света и гордо обозвали «исключительной нацией».

Когда один из «помогальщиков» снял шляпу, и я увидел ярко-рыжую шевелюру, стало ясна их национальная принадлежность — ирландцы. А что, неплохие, кстати, люди. Приходилось ранее общаться. Веселые и жизнерадостные, а какие поют песни, а как танцуют…

Выдвинулись мы на следующую ночь. Двигались ходко, ирландцы знали путь отлично, прошли за восемь часов больше пятидесяти километров. Рио-Гранде выше по течению становится великолепной. Широкая, мелей уже нет, река все больше оправдывает свое название. Оставалось пройти совсем немного. Дальше будет долгий пеший рейд в сторону Лос-Аламоса. В его окрестностях будем встречаться с последней, третьей группой. Вот те внушают опасения больше всех, ибо задействовали самых настоящих бандитов. Как сообщил Сэм, те занимаются отслеживанием важных персон и составлением подробной схемы их передвижений. Естественно, саму разработку плана делать будем мы сами, никто и никогда им не скажет, для чего они осуществляют сбор информации. Плюс бандосы занимаются плотной разведкой местности, нам спокойней будет готовиться. Бандиты — разведчики отслеживают и тщательно конспектируют все контакты и маршруты движения вокруг лаборатории и города вообще.