Мерецко, то получил недоуменный вопрос: «Кем-кем?»

– Пока вы ехали, труп пропал или кожей оброс? – спросил участковый.

– Какой труп? – рассеянно переспросила дознаватель. Она корпела над сочинением постановления об отказе в возбуждении уголовного дела и была не в состоянии думать еще о чем-то. – Лучше скажи, как по-другому назвать «мордобой».

– Оскорбление действием, драка, рукоприкладство, избиение, нанесение побоев, – машинально ответил участковый. – Нет, Аня, подожди. Хочешь сказать, что не было никакого трупа охранника с содранной кожей, обнаруженного в детском эколагере «Моя прелесть»?

Дознаватель Халтуро медленно и осторожно подняла на участкового глаза, потом потерла переносицу, почесала за ухом, вздохнула и вернулась к мукам творчества. Все это время в помещении царила мертвая тишина. Заочница, второкурсница и троечница, она трепетно относилась к доктору юридических наук, который совершенно бескорыстно помогал ей в учебе, и не желала никого обижать.

– Погоди, говорю, – продолжал домогаться Счастливый. – Я ж составлял рапорт, фото распечатывал у этой, директрисы.

– Где, какое фото?

– Да я же… черт, стер из телефона. Распечатывал же тебе, для таблицы.

– Какой таблицы, Олегыч?

– Ну фототаблицы, тебе, по трупу.

– Какому трупу?

– Охранника… Александра Мерецко… с содранной кожей… в детском эколагере «Моя прелесть», – повторил Даниил, чувствуя, что попал в замкнутый круг.

– Счастливый, ты закончил обход? – мягко спросил начальник, который проходил мимо, но остановился на некоторое время, прислушиваясь к диалогу.

Даниил не успел ответить, как ему приказали отправляться отдыхать, поскольку отдыхать тоже надо.

Чувствуя себя совсем больным, Счастливый едва доплелся до общаги, как был, в форме, рухнул на койку и провалился в сон.

…«Опять начинается», – думал Даниил. Признаки надвигающегося обострения болезни он знал лучше лечащего врача. В такие моменты он слышал брюзжащий, не похожий ни на один знакомый ему голос, который талдычил, что «снова ведешь себя, как последний идиот, чудак вычурный, в тебя все пальцем тычут, никчема рыжая» и так далее. Руки-ноги конвульсивно дергались, места даже заживших инъекций нестерпимо зудели. Снова и снова Даниил видел себя на старой даче, закрывающим на ключ дверь. Чувствовал запах гнилых цитрусов, видел слипшиеся кудряшки. Он прислушался: снова где-то поскрипывало, будто на крюке раскачивалось подвешенное тело, потом что-то глухо ударилось о пол.

Даниил ухватился обеими руками за шарф, затянул его так, как будто сам пытался повеситься.

Он видел себя словно со стороны. Вот он, поникший, с болтающейся головой и расфокусированным взглядом, пошатываясь, бредет к столу, достает бумагу, извлекает из чехла «Паркер», начинает выводить каллиграфическим манером:

«Милый папочка. Я соблюдаю твой запрет не звонить, но мне очень хочется с тобой поговорить, и я решил тебе написать. Как у тебя дела? У меня все в порядке, аккуратно принимаю лекарства. Мне бы очень хотелось вернуться обратно. Мои труды тут ни к чему. Здесь происходит сущее беззаконие. Пропадают рапорты об убийствах, причем не просто убийствах, а со снятием кожи с трупа…»

Даниил кратко, без эмоций изложил все им виденное и прибавил резюме:

«…Я не уверен, как это следует классифицировать. Причина смерти мне неизвестна. Вскрытие, скорее всего, так и не делали, а если и сделали, то налгали с три короба. Как ты считаешь, если предположить насильственное лишение жизни и дальнейшее глумление над телом путем сдирания кожи – это сто пятая и двести сорок четвертая статья или же все-таки убийство с особой жестокостью?

Напиши, пожалуйста, как будет время. Твой сын, Даня.

P.S.

Если тебе так неприятна эта татуировка, я могу ее свести.

P.P.S.

И еще.

Скажи, пожалуйста, ты точно знаешь, что Вестерман повесилась? А то мне кажется, что нет».

Он поставил точку, поместил письмо в конверт, надписал адрес – и проснулся.

За окном стояла глубокая ночь. На столе перед ним лежало запечатанное письмо отцу.

– Ну раз уж оно есть, надо отправить, – рассудительно заметил Даниил и, спустившись на улицу, дошел до почты и опустил письмо в ящик.

С утра, проводя очередной обход территории – а больше бездумно торча во «ВК», – Счастливый наткнулся на портрет человека, чей труп он видел в детском лагере. Волевое лицо в черной рамке. Перед глазами запрыгали слова: «скончался», «скорбим», «инсульт», «отпевание в…».

«Инсульт?!» – с негодованием взвизгнул брюзжащий голос. И впервые Даниил полностью разделял его мнение.

Чуть позже ему нанесла визит Аня Халтуро и принесла яблочко:

– Олегыч, ты про Мерецко спрашивал?

– Я, а что? – вяло отозвался Даниил, жуя плод и не ощущая вкуса. Похоже, опять превысил дозу седативных.

– Похоронили его сегодня.

– А вскрытие что показало? – еще более вяло и непонятно зачем спросил участковый.

Аня удивилась:

– Как что, инсульт.

– Ты что, его не видела? Не осматривала? – прозрел Даниил.

– Да видела, успокойся, – недоуменно подтвердила дознаватель. – Ты чего, Олегыч?

– Как чего. Как он выглядел?

Аня пожала могучими плечами:

– Ну как-как. Мертвый. Накрашенный. Холодный. Обычно выглядел. Что пристал к покойнику?

«Кожа на торсе была или нет?» – чуть не выкрикнул Счастливый, но вовремя сдержался и уткнулся в бумаги. Дознаватель Халтуро, подсовывая ему под локоть свои бумаги, вкрадчиво приговаривала:

– Олегыч, слушай. Посмотри, будь другом, правильно я тут вот решила…

– Давай, – машинально отозвался Счастливый, дергаясь от стука в висках. – Это что? На пальцах имеются уникальные папиллярные узоры.

– Ну да, а у меня что?

– Капиллярные.

– А разница?

– Просто исправь. И вот тут: форма вины при изнасиловании. Она одна может быть. Какая?

– Почему одна? Умышленно и по неосторожности.

– Как можно совершить изнасилование по неосторожности?

– Ну… не так друг друга поняли?

– Просто исправь…

«Обычно выглядел, совсем обычно. Ну, допустим, почему нет. В мавзолее вождь тоже выглядит вполне нормально, на виду-то лишь голова и руки. Но как же так? А вскрытие что же?»

– А вскрытие-то?

– Что вскрытие? Нет у меня там никакого вскрытия… а, ты все про него. Да было, конечно, в морге больницы для порядка вскрыли, убедились.

– Почему в больнице?! Где судмедэксперт?! Почему криминальный труп вскрывают как простой?

Дознаватель возмутилась:

– Блин, ты не в Москве! Кто был свободен, тот и вскрыл. Нет в деле криминала, ничего там такого нет, инсульт вследствие резко наступившего какого-то там химического состояния… Ну что, остальное все верно? Мне сдавать уже?

– Верно. Наверно, – бездумно ответил Счастливый, придерживая руками голову, идущую кругом. – Забирай, садись, пять.

Выбравшись в спокойное и уединенное место, он набрал номер телефона «Вектора Возрождения». Осталось дождаться, пока за любимым клиентом приедет ничем внешне не примечательная «Скорая».

Глава 15

Начальника ОВД на месте не оказалось, но его заместитель без вопросов подписал запрос на получение информации. С ним и отправились в больничный архив. Там работала неулыбчивая особа,