– Чем больше шума, тем меньше услышат окружающие, – ответила она. – Что сказали твои приятели?

– Если ты в любом случае решила превратить мою жизнь в кошмар, могла бы её не спасать, – с резким смешком произнёс падший.

– Ещё не поздно всё исправить… – не стала скрывать раздражения Хирка. – Так что они говорят?

Колайль посмотрел на неё и фыркнул:

– Лучше спроси, чего они не говорят. Проще было бы ответить. С тех пор как ты безрассудно решила спровоцировать спор, мне не стало покоя! Все называют тебя то предательницей, то посыльной Дрейри, то спасительницей. И никто не согласен ввязываться в мятеж. А ты на что рассчитывала?

– Ровно на то, что ты рассказываешь, – улыбнулась Хирка.

– Они не вступят в войну ради тебя. И не пойдут против своих, чтобы ты могла спасти парочку имлингских душ.

– Имеешь в виду, вам не хватает смелости?

По глазам собеседника растеклась чернота. Он дёрнул лацканы куртки.

– Я хочу сказать, что мы можем всё потерять и ничего не выиграть.

– А что, если я сначала дам вам победу? – с пылом поинтересовалась девушка, придвигаясь ближе к падшему. – Тогда вы сумеете решить, как поступить? – Колайль недоверчиво нахмурился, и она продолжила, чтобы он не успел её прервать: – Я могу отвести вас к Потоку. В Имланд. Ещё до начала нашествия. Ты понимаешь, что я говорю? Вы не должны обещать, что станете сражаться. Не придётся ничем рисковать. Вам нужно всего лишь переместиться сквозь врата. А когда подоспеют остальные, сможете поступить как захотите. Сражайтесь за них, сражайтесь за себя или бегите в леса, если уж на то пошло. Это не моё дело.

Колайль провёл рукой по щеке. Он увидел новую возможность, совсем как Хирка раньше. Она почти чуяла искушение, охватившее мужчину, и нанесла сокрушительный последний удар, добавив:

– Это можно сделать, но только до того, как первая партия груза отправится в Нифель. Если город будет полон народа, никого из вас не удастся провести через врата. Времени нет.

– Они никогда не позволят тебе уйти… – помедлив, отозвался собеседник.

– Предоставь это мне, – ответила Хирка с большей уверенностью, чем испытывала на самом деле.

– Ты планируешь убить нас всех! – по-волчьи зарычал Колайль.

– Я планирую позволить вам поубивать друг друга! – Правда вырвалась очень легко, вытесненная тлеющей яростью. Хирка сделала глубокий вдох и уже спокойнее продолжила: – Послушай, Колайль… У нас с тобой разные цели. Совершенно разные. Вы желаете избавиться от капель на лбу и изменить систему, которая их туда поместила. Я же хочу исцелить Поток. Но у нас обоих есть шанс на успех, если мы поступим так, как я сказала.

Падший тайком оглядывался по сторонам в страхе, что их увидят вместе.

– Ты натравливаешь Умпири на Умпири, брата на брата. И готова позволить всем нам умереть, чтобы спасти собственный народ. Чтобы укрепить Поток. Чтобы достичь того, чего хочешь ты. – Хирка сложила руки на груди и посчитала, что такого подтверждения словам собеседника достаточно. Он пристально смотрел на девушку. – А ещё говорят, что ты не Дрейри…

– Ну, ведь кролики всегда умирают, – ответила она. – Теперь я знаю, что это значит.

Краем глаза Хирка уловила движение. Юр. Она похолодела. Казалось, время замерло. Нельзя, чтобы он увидел их вот так. Он не должен заподозрить неладное. Дочь Грааля ударила Колайля. Тот вздрогнул и схватился за щёку.

– Когда я велю что-то сделать, исполняй, – протянула девушка. – Ты не должен задавать вопросов, Кесколайль.

Уголок губ падшего задрожал. Он попятился и скрылся на лестнице. Юр смотрел ему вслед. Хирка положила ладонь на руку юноше.

– Прошу прощения. Я просила принести мне попить, но он элементарных вещей не понимает.

Младший сын Ход рассмеялся:

– Он не тупой, просто упрямый. И всегда позволял себе больше, чем остальные падшие, хотя это, наверное, не так странно.

– Да? Почему же? – Хирка попыталась не показывать острого любопытства.

Юр склонился к ней, как будто делился тайной, и прошептал:

– Говорят, он стал падшим во время войны, потому что убил того, кто пытался поджечь палатку. Кесколайль спас шкуру Скерри и с тех пор немного занёсся.

Хирка бросила взгляд вслед мужчине, но его уже давно и след простыл. Он не врал в тот раз, когда целительница извлекала из его тела осколки стекла. Хоть и в забытьи, но говорил правду. Колайль стал одним из падших, потому что спас не того.

А она так его и не простила.

Хирка закрыла глаза. Звуки ударов шестов и крики нарастали, и постепенно ей стало казаться, что они раздаются внутри её. Чужие, звериные. Девушка ожидала, что у неё в груди вспыхнет костёр гнева. Что она начнёт злиться от ужасной несправедливости. Но ничего не почувствовала.

Дочь Грааля наконец привыкла к этому миру. Наконец перестала испытывать потрясение от происходящего. Победа с привкусом поражения.

Ример шёл по дну расселины. Здесь было влажно. Ночью бурная растительность казалась бесцветной. Вороны сидели на деревьях вплотную друг к другу. Тёмные тени, распустившие перья. Иногда они взлетали, чтобы пересесть на другое место. У бывшего ворононосца появилось ощущение, что птицы нервничают из-за его присутствия. Но в эти времена все нервничали из-за его присутствия.

Ример подошёл к обрыву, откуда открывался вид на Блиндбол, сел на камень и достал флакон. Он выглядел чёрным на фоне руки. В темноте казалось, что ладонь обтесали топором. Поотрубали пальцы. Возможно, это было не так далеко от истины.

Жизнь вертелась вокруг склянки с кровью. Вокруг того, чтобы удовлетворить мёртвый клюв. Происходящее казалось бредом. И станет погибелью Римера. Он ненавидел это. Ненавидел то, что сам виноват во всём.

Как всегда, у него появилось желание вылить содержимое флакона на землю. Избавиться от проклятой склянки. Отобрать у себя возможность отвечать. Когда Грааль вызовет раба, он будет не в состоянии откликнуться. Но чем придётся расплачиваться за это? Не только болью. Не только смертью. Грааль служил единственной ниточкой к Хирке. Оборвать эту связь означало предоставить девушку неизвестной судьбе. Отдать на сомнительную милость безжалостного отца.

Уж не говоря о том, что Равнхов и Колкагги нуждались в Римере. Во всяком случае, до тех пор, пока он сражался на их стороне. До тех пор, пока Грааль ему позволял…

Нет. Нужно стараться сохранять спокойствие. Иллюзию контроля. И попытаться узнать наверняка, насколько сильной может быть боль. Лучше сейчас, чем потом.

Ример притянул Поток и вылил кровь на язык. Она успокоила горло и моментально породила ощущение удовлетворения, как будто клюв вознаграждал за послушание. Сын Совета, выросший в Эйсвальдре, слышал, что опа производит такой же эффект. Средство, которое вызывает у мужчин зависимость. Какую часть себя он потеряет?