Позади зашелестели кусты, Эмили заколебалась, есть ли смысл идти дальше, не пора ли признать, что шутка не удалась? Одинокая женщина, прогуливающаяся в парке поздно вечером, может стать легкой добычей любого мерзавца. По спине пробежал холодок, девушка развернулась, готовая встретить опасность лицом к лицу.

В ответ — долгая тишина, а затем — стук трости о камни, привычный звук, означавший, что по тропинке следует не бродяга, а джентльмен. Эмили прижала руку к бешено бившемуся сердцу и облегченно вздохнула. Видимо, Джастин раскусил ее замысел, вошел в роль и решил довести игру до конца.

В надежде вынудить его показаться из-за кустов Эмили стала тихо напевать детскую песенку на языке маори, которой ее обучила Дани.

Темноту прорезала вспышка. Спичка! Огонек описал дугу в воздухе, затлела бумага и донесся горький запах табака. Песенка маори застряла и горле на полуноте. Что-то явно не так. Случалось, Джастин выкуривал трубку после ужина, но никогда не брал в рот сигарет. Да-а, не заладилось.

Эмили отступила на пару шагов и шепотом окликнула:

— Джастин?

Из темноты никто не отозвался. Эмили рванулась вперед и сразу уткнулась лицом в нечто твердое и теплое, что могло быть только мужской грудью. Сумочка выпала из рук, из нее вывалилась коробочка с визитными карточками, открылась, и белые картонки веером разлетелись по земле. Мужчина наклонился и стал подбирать визитки.

Эмили хлопнула его по блестящему верху цилиндра и принялась отчитывать:

— Ты меня до смерти перепугал! Разве не слышал, что я тебя звала? Я чуть…

Мужчина поднял голову, и Эмили в испуге захлопнула рот. Пробивавшийся сквозь сплетения ветвей свет луны позволил рассмотреть карие с золотом глаза на лице такой красоты, что мог бы позавидовать сам Сатана.

«Никак не могу решить: то ли приложить все силы, чтобы уберечь тебя от жизненных невзгод, то ли дать возможность самой разобраться в происходящем…»

Если не считать Джастина, это был первый мужчина с чисто выбритым лицом, повстречавшийся Эмили в Лондоне. У него были тонкие черты, впалые щеки и необычные прозрачные глаза, будто освещенные изнутри дьявольским огнем. В уголке рта дымилась сигарета, вставленная в мундштук из слоновой кости. Длинными холеными пальцами незнакомец держал визитную карточку Эмили.

— Надо понимать, мне посчастливилось свести знакомство с мисс Скарборо? — вежливо осведомился он.

Эмили не могла отвести глаз от его руки. Ногти были гладкими и розовыми, как у ребенка, и подстрижены так, что напоминали острые когти. Не услышав ответа, незнакомец прокашлялся, как бы напоминая о себе, и Эмили стало стыдно за свое поведение. Нельзя быть такой невежливой.

— Да, да, благодарю вас. Если позволите, — она протянула руку, чтобы взять визитку, но незнакомец с ловкостью фокусника засунул карточку в нагрудный карман.

— Разрешите помочь, — учтиво промолвил он, собрал визитки в коробочку, положил в ее сумочку, выпрямился и передал Эмили. Теперь он стоял перед девушкой во весь рост, молча глядя на нее. И костюм его, и блестящий плащ, ниспадавший с узких плеч, свидетельствовали о том, что сегодня вечером он намеревался посетить оперу.

— Надо полагать, мисс Скарборо, вы решили навестить друзей? — В голосе незнакомца чувствовался легкий иностранный акцент. Видимо, он прибыл в Англию из континентальной Европы.

— Не совсем так. Откровенно говоря, я попросту заблудилась, — нехотя призналась Эмили.

— Это состояние мне знакомо и созвучно состоянию моей души, — сказал незнакомец, стряхивая пепел с длинной тонкой сигареты.

В иных обстоятельствах Эмили никак бы не реагировала на столь мрачный юмор, но сейчас, после испытанного страха, она почувствовала огромное облегчение, рассмеялась, но тотчас об этом пожалела.

Незнакомец щелчком выбил сигарету из мундштука и растоптал окурок каблуком лакированной туфли.

— Вы позволите сопроводить вас в более безопасное место? — спросил он с учтивой улыбкой, обнажив волчьи клыки.

Эмили подумала, что зубы иностранца удивительно гармонируют с его ногтями. Возникло ощущение, будто она оказалась в роли Красной Шапочки и Серый Волк приглашает ее на пикник в лесной чаще.

Незнакомец, по-видимому, обладал способностью читать чужие мысли.

— Не волнуйтесь, — успокоил он девушку, — вам не следует меня бояться. Сегодня я уже поужинал тремя юными леди, затерявшимися в парке, так что пока я сыт и доволен жизнью.

Эмили смутилась и покраснела. Действительно, с чего это она так разволновалась? Чего бояться в районе Мей-фэр, где живут добропорядочные и законопослушные люди? Скорее всего супруга этого странного мужчины не выносит табачного дыма и не разрешает курить в доме, вот он и вынужден был выйти на прогулку в парк, а сейчас спешит домой, где его ждут трое пухлых детишек и блаженное тепло от огня в камине.

— Почту за честь, — решилась Эмили и взяла незнакомца под руку.

Сквозь ветви деревьев пробивался свет молодой луны, указывая путь по извилистой тропинке.

— Простите, я невольно подслушал песенку, которую вы напевали. На редкость приятная мелодия. Да и язык показался знакомым. Это суахили, язык народов Восточной Африки?

— Нет, маори.

— Ах, вот как! Маори… Если не ошибаюсь, это язык туземцев… — Спутник Эмили секунду колебался и неуверенно закончил: — …Новой Гвинеи?

— Новой Зеландии.

— Боже мой! Неудивительно, что вы заблудились в парке. Теперь все понятно: вы жертва кораблекрушения?

— Пожалуй, — ответила Эмили, подумав, что так вполне можно охарактеризовать череду странных событий, которые привели ее в Лондон.

Из-под сени деревьев они вышли на широкую улицу, залитую желтым светом газовых фонарей. На фоне темнеющего неба выделялся черный силуэт кареты. До той поры Эмили изо всех сил старалась сохранять спокойствие, но тут не выдержала и облегченно вздохнула. Искоса взглянув на своего спутника, она едва не прикрыла глаза ладонью от резкого сияния белоснежной сорочки в свете фонарей.

— Спасибо за все, дальше я сама найду дорогу, — сказала Эмили, высвободила руку и сделала неловкий книксен.

Незнакомец не успел ответить, как на них налетела запыхавшаяся Лили. Волосы у нее растрепались, турнюр сбился на сторону.

— Вот ты где! — обрадованно воскликнула она. — Мы столько раз объехали этот проклятый квартал, что у меня голова начала кружиться, но не беда, Гарви все равно оторвет мне голову за то, что мы возвращаемся домой после наступления темноты. А если он еще запретит пойти в оперу на будущей неделе, я умру мучительной смертью. Ах!..

Лили запнулась и примолкла, сообразив, что они не одни и ее откровениям внимает посторонний мужчина. Широко раскрытыми глазами Лили с интересом оглядела красивого незнакомца.