руки протянуты, она тянется к чему-то, чего я не вижу…

– Фрици! – кричу я, но она будто меня не слышит.

39. Фрици

– Фрицихен!

Голос Дитера звенит у меня в голове, но голос… моложе. Это Дитер из моих воспоминаний, из моего детства, и когда я, пошатываясь, поднимаюсь на ноги и моргаю, поляна у бассейна исчезает, сменяясь лесом…

Я всегда узнаю деревья в окрестностях Бирэсборна.

Крепкие дубы и тонкие березы, их стволы отбрасывают тени под палящим солнцем.

Моя голова гудит от неправильности этого места. Меня не должно здесь быть. Я была… я находилась где-то еще. С кем-то другим. Я не…

Сейчас лето.

Сейчас лето, и я прячусь за поваленным стволом, прижав ладони ко рту, чтобы подавить смех. От каждого содрогания моего тела в воздух поднимается запах лесной почвы: затхлые грибы, земляной мох, влажная грязь.

– Фрицихен! – снова зовет брат.

Он никогда не найдет меня здесь. Он всегда проходит мимо этого гниющего бревна. Он никогда не…

Воздух пронзает шум. Как крик, быстрый, резкий и высокий.

– Фриц… Фрици! Иди скорее сюда!

Я мгновенно вскакиваю на ноги, моя воздушная, по-летнему легкая юбка развевается вокруг ног, одежда теперь вся в пятнах грязи, карманы набиты ароматными листьями мяты, которую я нашла в нескольких шагах отсюда.

Я кружусь, вглядываясь в деревья, в колонны теней и света, теней и света.

– Фрици! Быстрее!

Я мчусь как стрела, меня тянет к нему. «Я иду, Дитер, я…»

Я сбегаю по склону холма, огибаю дуб и вижу брата, стоящего на коленях рядом… с чем-то.

Сначала мой мозг не понимает. Там лишь кучка грязи, покрытая плесенью.

Но это не плесень.

Это мех.

Это кошка. Одна из маминых кошек. Что-то зазубренное рассекло ее тело вдоль бока, и темная кровь растеклась по оранжевому меху.

Я падаю на колени напротив Дитера.

– О нет. О нет. Это Kleines Mädchen[49]! Мама так расстроится!

Живот кошки все еще сотрясается, легкие жадно втягивают воздух. Ее передние лапы дергаются в тщетных попытках сделать вдох.

– Она жива! – Я начинаю подниматься. – Мама может спасти ее…

Дитер хватает меня за запястье.

Я замираю. Смотрю в глаза брату.

Больше ничего не существует.

Только он. Эти бурлящие, порочные голубые омуты, которые захватывают каждую искорку огня в моем теле и держат меня в плену, пока мамин котенок издает жалобный стон.

– Для Kleines Mädchen уже лишком поздно, Фрици, – говорит Дитер. И улыбается.

– Нет, неправда! Мама может…

Дитер поднимает другую руку. В ней нож.

Зачем он ему? Что он собирается делать?

Я вырываюсь из его хватки.

– Дитер! Отпусти меня! Я должна сказать маме!

– Мама, мама, – поет Дитер. – Мама! Хм. Не думаю, что она нас слышит.

Он заносит нож над головой котенка.

И опускает одним мощным ударом.

Лезвие с хрустом врезается в череп, кость хрустит, внутренности с влажным чавканьем засасывают нож. Но тот звук, что вырывается из пасти котенка, пронзительный писк, отдается у меня в ушах, эхом разносясь в мыслях при каждом ударе сердца.

Я кричу. Дитер сжимает меня крепче, костяшки его пальцев белеют, вены на шее вздуваются.

Он поднимает на меня пустые глаза и ухмыляется.

– Мне нужно было выманить тебя, не так ли, Фрицихен? – говорит он, и зубы у него такие же белые, как костяшки пальцев. – Это все, что мне нужно было сделать. Выманить тебя. И теперь я выиграл в нашей игре.

Бирэсборнский лес колышется, дрожит на краю моего поля зрения, и видение быстро затуманивается слезами. Я моргаю, пытаясь прояснить взор, но все вокруг застилает туман, а когда мне удается снова что-то разглядеть, мы с Дитером стоим.

Реальность обрушивается на меня, и я ощущаю ужас, который подавляла память, – это все ненастоящее, воспоминание, но однажды оно было настоящим, а теперь я снова на поляне у бассейна в Источнике, теперь я в безопасности…

Дитера здесь нет. Он сон, плод воспоминаний.

«Так и должно быть».

Мои легкие горят от быстрого дыхания, в горле першит, будто я рыдала.

Как я могла забыть тот день? Но я чувствую его, глубоко в своем сознании, извлекаю оттуда, где похоронила под страхом. Важным было выживание, отрицание, потому что он был моим братом и я любила его.

Каким-то неведомым образом Дитер и сейчас стоит передо мной, протягивая руку. Манит. Это видение, это сон, и он нереален, это все нереально…

Барьер истончается. Скольких людей он убил, с тех пор как наши пути разошлись, чтобы добраться до меня?

Нужно ли ему вообще убивать, чтобы обуздать дикую магию?

Понимает ли он, как часто нам лгали?

Я слышу, как вдалеке Отто зовет меня. Чувствую его руки на своих плечах, он с беспокойством смотрит на меня, но я смотрю на брата, часть моего сознания все еще погружена в воспоминания и сны.

Дитер ухмыляется, и эта его улыбка, как мне всегда казалось, излучает уверенность. Теперь, однако, я вижу прорехи, вижу безумие, которое он прячет за завесой уверенности.

– Я остановлю тебя, – говорю ему, с трудом сдерживая дрожь отвращения и ужаса. – Я не хочу тебя спасать. Только не после всего, что ты сделал.

Его улыбка становится шире. Он весь – только зубы и обман, ужас и самоуверенность.

– Ты не можешь сюда попасть, – говорю я, повышая голос. Его молчание тревожит меня. – Ты не можешь пройти через барьер Источника. Не так ли?

Я не знаю, как вырваться из чар, в которые он меня втянул. Я застыла, наблюдая за ним, за этим отголоском его души, за его жестокой улыбкой, за его бессердечными глазами.

Ухмылка Дитера надламывается, обнажая его необузданную жестокость.

– О Фрицихен. Ты неправильно меня поняла. Мне пока и не нужно заходить внутрь – мне лишь нужно выманить тебя.

Страх начинает побеждать, меня охватывает паника, и я пытаюсь отпрянуть от брата, отойти к Отто. Я напрягаюсь, вырываюсь, но заклинание держит меня, не знаю, что со мной сделал брат. Я попала в ловушку, невидимая веревка затянулась вокруг моего тела и приковала к нему.

– Прямо как Kleines Mädchen, – воркует он. – Мне нужно только выманить тебя к себе.

Он захлопывает ладонь.

Я слышу хруст черепа. Кошачий плач.

Я слышу, как Отто отчаянно зовет меня, в последний момент дергая меня за руку.

А затем мир погружается во тьму.

40. Отто

Только что я держал ее в руках.

В следующее мгновение она исчезла.

Я смотрю на руки, которые теперь пусты, и мой мозг отказывается понимать,