Или по крайней мере говорил, что любит.

О, как заманчивы были эти слова. Теперь Изабель понимала, насколько слаб ее пол. Как с помощью простых слов можно покорить женщину, заставив ее сгорать от предвкушения.

Раздался громкий стук в дверь, и у Изабель замерло сердце при мысли, что это может быть Ник. Но она тут же сообразила, что стук слышится не от той двери. Чуть раньше, днем, Ник перебрался в смежную с ее спальней комнату. А сейчас стучали из коридора.

— Да?

Дверь отворилась, и вошли Гвен и Джейн. Изабель мгновенно выпрямилась.

— Что-то случилось?

— Похоже, вы слишком нервничаете, Изабель, — с улыбкой сказала Джейн. — Вы чем-то обеспокоены?

— Нет. С чего бы это? — хмуро ответила она.

Гвен рассмеялась, усевшись на низенькую скамеечку у кровати.

— Ох, Изабель! Наконец-то это случилось!

— Что?

Джейн присела на дальний край медной ванны.

— Вы нашли себе мужа.

— Не то чтобы я его искала, Джейн. Все произошло помимо моей воли.

— Но вы ведь не чувствуете себя больше несчастной, правда? — спросила Гвен.

Изабель некоторое время обдумывала ее вопрос.

— Конечно, нет. Похоже, он хороший человек.

— Несмотря на вчерашние события?

— Да, — ответила Изабель. — Он ясно показал, что намерен сохранить Минерва-Хаус в безопасности. — Женщины согласно кивнули, и Изабель холодно добавила: — У него нет другого выхода, раз он женится на мне.

— Женился, — усмехнулась Гвен. — Прошедшее время.

Изабель покачала головой:

— Подумать только, я теперь жена.

— Без сомнения, — сказала Джейн. — И пусть это принесет вам много счастья.

Изабель не могла игнорировать нервозность, охватившую ее при этих словах. Она не знала примеров счастливых браков, однако не считала, что такое невозможно.

Но как же замечательно чувствовать себя любимой!

Она медленно глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, и Гвен с Джейн обменялись понимающими взглядами.

— В чем дело?

— Ну, нас послали сюда… чтобы поговорить с вами…

Изабель охватил ужас.

— О чем?

— О вашей брачной ночи, — с улыбкой сказала Гвен.

Брови Изабель сошлись на переносице.

— Для чего?

Джейн передвинулась ближе, понизив голос, сказала:

— Мы подумали, что нужно вас подготовить. То есть, чтобы вы знали, чего ожидать.

Их неуклюжие попытки были так забавны, что Изабель захотелось немного подыграть им — хотя бы для того, чтобы отвлечься от своих тревожных мыслей. Она повернулась к ним лицом.

— Так что мне следует знать?

— Ну что ж, — начала Гвен. — Вы уже упоминали, что поцелуи лорда Николаса вам приятны…

— Более чем приятны.

Щеки кухарки начали наливаться румянцем.

Наступила довольно продолжительная пауза. Потом заговорила Джейн:

— Мы не собираемся слишком вдаваться в детали.

Изабель стоило больших усилий не улыбнуться.

— Но как же я узнаю, как все происходит?

— Мы совершенно уверены, что лорд Николас в курсе дела, Изабель.

Это было уже слишком. Изабель расхохоталась:

— Да. Я тоже совершенно в этом уверена.

Обе женщины вытаращили глаза.

— Вы уже знаете! — воскликнула Гвен.

Изабель усмехнулась и удалилась за ширму, чтобы облачиться в ночную сорочку, выбранную на эту ночь, — изящную вещицу из темно-розового шелка, которая, как она надеялась, должна понравиться ее мужу.

— Кое-что знаю. Но я вам благодарна за заботу.

Джейн, посерьезнев, спросила:

— Вы его любите?

Изабель замерла, услышав вопрос, который с сегодняшнего дня вертелся у нее в голове. И даже с еще более раннего времени, если быть честной. Она взглянула на свое отражение в большом высоком зеркале, оценивая, как ее фигура вырисовывается под шелковым неглиже, которое она выбрала для него.

Чтобы доставить ему радость.

Чтобы заставить его желать ее.

Чтобы он любил ее еще больше.

Истина состояла в том, что она любила его.

И в этом же заключался весь ужас. Она боялась, что если признает это, то каким-то образом уподобится своей матери. Что их брак из-за этого станет похож на брак ее родителей. Как долго мать тосковала по отцу? Сколько времени проводила у окна, ожидая появления его лошадей? Как она едва не молилась на него, когда он бывал здесь… и рассказывала волшебные сказки о нем, когда он отсутствовал.

И ненавидела своих детей из-за его измены.

Как могла Изабель рисковать повторить эту безысходную, ужасно одинокую судьбу?

Нет. Любовь принесла только боль в этот дом, в ее жизнь.

Она не позволит любви сломать ее, как это произошло с ее матерью.

Она не будет жить вполсилы.

И поэтому, хотя она и признает истинную природу своих чувств к Нику, она не станет заявлять об этом вслух.

— Изабель, — окликнула Джейн, возвращая ее к действительности.

Она сделала глубокий вдох и сказала своему отражению, игнорируя печаль и боль, пронзившую ей сердце при этой лжи:

— Я не люблю его, — произнесла она, стараясь придать голосу беззаботность, чтобы убедить подруг, что она по-прежнему так же сильна, как прежде. Чтобы убедить в этом себя. — Я вышла замуж из чувства долга — ради Джеймса, Минерва-Хауса и Таунсенд-Парка. Я не вижу необходимости вмешивать сюда любовь.

Она изобразила на лице лучезарную улыбку — совершенно не соответствующую ее душевному состоянию — и выпорхнула из-за ширмы, с удивлением обнаружив, что Джейн и Гвен застыли, устремив взгляд в другой конец комнаты.

Она посмотрела в том направлении, и у нее упало сердце.

Потому что там, в дверях в смежную комнату, стоял ее муж.

Он все слышал.

Ее улыбка мгновенно увяла, а он холодно поклонился.

— Прошу меня извинить. Я не знал, что вы не одна.

— Я… — Изабель осеклась. Что она могла сказать?

— Мы уже уходим, милорд, — сказала Джейн, и они с Гвен вылетели из комнаты с такой скоростью, какую Изабель никогда не доводилось наблюдать.

Она осталась в спальне наедине с мужчиной, который любил ее.

И она унизила эту любовь своими глупыми словами.