Кому это повредит?

Я вспомнил, как промокший и дрожащий сидел на борту «Марины-4», пока шли приготовления к буксировке «Элизы Мэй» в порт. Я находился там около двух часов, очертания раскачивающегося тела Джека Мерсье постепенно исчезали и становились, неразличимы в наступивших сумерках. Мак-Артур единственный разговаривал со мной. Он рассказал мне о найденных телах и слове, написанном кровью на стене за ними:

ГРЕШНИКИ.

— Арустукские баптисты, — обронил я.

Мак-Артур состроил недовольную гримасу.

— Слишком рано для подражателей, вам не кажется?

— Это дело рук не подражателей, — ответил я. — Это те же самые люди.

Мак-Артур тяжело опустился на скамейку возле меня. Морская вода плескалась вокруг его черных кожаных ботинок.

— Баптисты умерли почти сорок лет назад, — начал он. — Даже если тот, кто убил их, все еще жив, зачем ему или им начинать все сначала именно сейчас?

Я слишком устал, чтобы сразу начинать замалчивать факты, слишком устал.

— Да они и не прекращали убивать, — объяснил я ему. — Они всегда делали это, тихо и неприметно. Мерсье очень близко подошел к ним, пытаясь оказать давление на Братство через судебные органы и налоговую службу. Он хотел вывести их из игры, и ему это удалось. Они ответили тем, что убили его и всех тех, кто поддерживал его: Джосси Эпштейна в Нью-Йорке, Элисон Бэк в Миннеаполисе, Уоррена Обера и даже Грэйс Пелтье. Теперь их взаимные счеты практически сведены. Слово на стене говорит об этом — дальний отголосок массового убийства, с которого они начали и которое только недавно всплыло на свет. Осталось сыграть только последний финальный акт: разыскать исчезнувший Апокалипсис. Как только они им завладеют, они исчезнут и вновь будут действовать из подполья, которое находится в какой-то спокойной, темной норе нашего благословенного мира.

— Кто «они»? — спросил Мак-Артур.

— Фолкнеры, — ответил я. — Фолкнеры и есть Братство.

Мак-Артур покачал головой:

— Если это так, парень, ты в полной заднице, у тебя большие проблемы.

Звук мотора «Марины-1», приближавшейся к нам, прервал мои размышления.

— Они плывут назад за патологоанатомами из местного полицейского управления, чтобы констатировать смерть жертв прямо на месте преступления, — пояснил Мак-Артур, расстегивая наручники на моей руке. — Вы поедете назад с ними. Кто-нибудь подвезет вас в участок. Я прибуду примерно через час, и мы продолжим нашу беседу с того места, где остановились.

Он наблюдал за мной, когда я осторожно спускался с вельбота в маленькую лодку. Она оттолкнулась от борта и направилась к берегу, оставив позади «Элизу Мэй». Солнце садилось, и волны были словно охвачены огнем. Тело Джека Мерсье казалось темным на фоне багрового неба, как черный флаг, поднятый на небосклоне.

Я сидел в приемной полицейского управления Скарборо и через прозрачное стекло наблюдал за работой диспетчеров. Моя одежда была мокрой насквозь, и мне казалось, что я уже никогда не смогу согреться. Поймав себя на том, что вновь и вновь перечитываю предупреждение об эпидемии бешенства у собак и объявления, которые появлялись на дисплее и были развешаны на стендах, я понял, что теряю контроль над собой и вот-вот свалюсь с высокой температурой. Голова раскалывалась, и казалось, что кожу головы пронзают множество уколов, особенно в том месте, где наложили швы.

Спустя какое-то время меня отвели в комнату для допросов. Начальство только что вышло после совещания, где Мак-Артура распекали за то, что он позволил мне подняться на борт вельбота «Марина-4». Я пытался немного согреться, стуча зубами о чашку кофе под неусыпным надзором патрульного офицера, который хотел быть уверен, что я не попытаюсь украсть один из собачьих трофеев, выставленных в витрине, когда Мак-Артур присоединился ко мне в сопровождении капитана Бобби Мелиа. Это был один из двух капитанов в управлении, которые находились в непосредственном подчинении у шефа Байрона Фишера. Мак-Артур нес диктофон. Дверь за ними закрылась, они уселись напротив меня и попросили рассказать все с самого начала еще раз. Затем появились Норман Бун и Эллис Говард.

И я снова все рассказал.

И еще раз.

И еще.

Я устал, промерз и очень хотел есть. Каждый раз, когда я рассказывал им о том, что мне известно, становилось все труднее и труднее держать в памяти, что именно я изъял из рассказа, а вопросы становились все более и более въедливыми. Но я не мог рассказать им о Марси Бекер, потому что, если у Братства действительно были связи в полиции, то любое упоминание о ней в полицейских органах означал смертный приговор для нее. Они угрожали тем, что обвинят меня как соучастника в убийстве Мерсье, в дополнение к сокрытию улик, чинению препятствий следствию и всему, что допускалось по закону. Я безропотно позволил волнам их гнева обрушиться на меня.

Двух тел не хватало на яхте — этого «порнозвезды» и Квентина Харрольда. Оба они отправлялись на «Элизе Мэй», чтобы обеспечивать безопасность Оберов и Мерсье. Полицейские из Скарборо подозревали, что они были убиты первыми же выстрелами. Джек Мерсье безуспешно пытался подать сигнальную ракету, но вместо этого сжег на себе одежду. В каюте, там, где были обнаружены тела, нашли револьвер, но из него не было сделано ни одного выстрела. Обоймы оказались раскиданы по полу в том месте, где кто-то делал последнюю безнадежную попытку его зарядить.

Кому это повредит?

Я хотел только одного — уйти отсюда. Я хотел поговорить с Бекерами, заставить их, если понадобится, под дулом пистолета сказать мне, где скрывается их дочь. Я хотел узнать, до чего докопалась Грэйс Пелтье... Я хотел спать.

Но больше всего я хотел отыскать мистера Падда, немую и старика, который желал получить кожу Рейчел, — преподобного Фолкнера. Его жена находилась среди тех, кто погиб на озере Святого Фройда, но его там не было, как не было и двоих его детей. Мальчика и девочки, как я помнил. Сколько же им должно быть сейчас? Между пятьюдесятью и шестьюдесятью? Мисс Торрэнс была слишком молода, как и Лутц. Если только не найдется еще кто-то надежно спрятанный, в чем я лично сильно сомневался, то остаются только Падд и немая: это они Леонард и Мюриэл Фолкнер, отправляющие людей на тот свет, когда это понадобится, по приказу своего папочки.

* * *

В этот вечер меня отпустили после одиннадцати, хорошо, подбросили до машины, но их угрозы все еще звучали в ушах. Когда я вернулся, Эйнджел и Луис были вместе с Рейчел. Они пили пиво и смотрели телевизор с почти выключенным звуком. Все трое оставили меня в покое, пока я раздевался, принимал душ, переодевался. Новенький мобильник лежал на кухонном столе, sim-карта, извлеченная из обломков старого телефона, была установлена в новый. Я достал из холодильника бутылку «Пит Викид Эля» и открыл ее. Запах хмеля и тонкий аромат фруктов ударил в нос. Я поднес бутылку к губам и сделал один большой глоток — мой первый глоток алкоголя за прошедшие два года, затем задержал его во рту столько, сколько мог. Когда, наконец, я глотнул, пиво уже стало теплым. Я вылил остатки в стакан, выпил половину, затем уселся и стал разглядывать, сколько там осталось в стакане. А через какое-то время выплеснул все в раковину.