Халила не ударила Вульфа, как Джесса. Может, не осмелилась, когда Вульф положил руки ей на плечи и своим мрачным, но до странности спокойным голосом произнес:

– Мы найдем его, Халила. Но не сейчас. Сначала мы должны позаботиться о себе.

– Профессор… – Голос Халилы дрожал. – Я не могу его бросить.

– Ты его не бросаешь. Дарио знал, чем рисковал. И он бы не хотел, чтобы ты вела себя столь импульсивно, он бы хотел, чтобы ты подумала. Твое преимущество заключается в уме. И в милосердии. И в силе.

Халила, дрожа, сделала медленный вдох, а затем отвернулась. Выражение ее лица было решительным и отчаянным, а глаза погрустнели, и она ни на кого не смотрела, когда наконец-таки покорно кивнула.

– Тогда нам пора бежать, – произнесла она, и в ее голосе не было других эмоций, помимо злости. – Бежать и прятаться, как напуганным кроликам. Как мы можем изменить мир, если прячемся по углам? Нас найдут и убьют одного за другим. Дарио будет лишь первым.

– Мы его вернем, – сказал Санти. – Дарио не идиот. И он стойкий. Непременно выживет.

«Может быть, он выживет, потому что и не собирался возвращаться. – От этой мысли Джессу стало противно от самого себя, однако он всегда считал себя практичным молодым человеком. Он не разделял идеалистичных идей Халилы или же взглядов Дарио, пропитанных любовью и самолюбованием. – Может быть, он прямо сейчас идет, чтобы выдать нас. В таком случае нам лучше поторопиться и убраться подальше».

Добавить больше было нечего. Джесс попытался не думать о боли. Он должен сейчас быть готов к тому, чтобы бежать и сражаться, ведь у них до сих пор не было уверенности в том, что им удастся сбежать из города. «И если даже мы доберемся до телепортационного зала, что тогда? Куда мы отправимся? В Лондон», – решил Джесс. Отчасти Джесс хотел вернуться туда только из-за инстинктов, которые звали его домой, однако такое решение также было практичным. Там можно воспользоваться связями его родных, к тому же у семьи Джесса было немало мест, где можно укрыться и залечь на дно. Если Джесс с Томасом покажут Каллуму Брайтвеллу план печатного станка, отец Джесса сразу сообразит, какой потенциал заложен в подобном изобретении. Возможность печатать книги увеличит оборот книжного бизнеса на черном рынке в тысячи раз.

Джесс больше не будет изгоем в семье. Его примут с распростертыми объятиями, а Библиотека никогда не тронет ни одного из них. Каллум не разделял взглядов поджигателей, однако он также и никогда не отказывался от выгодного сотрудничества. А поджигатели будут не менее заинтересованы в печатном станке, ведь он позволит им лишить Великую библиотеку важнейшего оружия. Все это можно провернуть.

Если только они сумеют выбраться из Рима.

– Фрауке, – сказал Томас, и львица тотчас же поднялась на все четыре лапы, виляя своим острым, как лезвие, хвостом, – за мной.

Джесс в последний раз взглянул на мастерскую Глаудино, когда они молча вышли, миновав главный зал, где стояли неподвижные механические стражники. Выглядели они жутко, особенно в сравнении с Фрауке, тихо шагающей между ними следом за Томасом, бок о бок с точно такими же механическими львами, похожими на Фрауке как две капли воды. Когда в следующий раз Джесс закроет глаза, ему точно будут сниться кошмары.

Затем они вышли, закрыли за собой двери мастерской и направились в то место, которое Джесс сейчас желал видеть меньше всего. Однако план их был вполне логичным: библиотечные солдаты будут искать их в городе, останавливая кареты и транспорт и плотно охраняя основной римский телепортационный зал.

Однако никто не станет охранять самое сердце – место своей власти. Кроме того, уже должно было стать ясно, что Морган отключила тайный телепортационный зал. Быть может, сочтут, что он теперь совершенно бесполезен.

Если только в подобные времена не охраняли вообще все.

– Нам придется войти через общественный вход, – сказал профессор Вульф. – На заднем дворе серапеума есть служебная дверь, которая ведет в базилику. Может, ее и охраняют, но не особо серьезно. Никто не станет ожидать, что мы появимся там.

– А что насчет львов на ступеньках? Их уже должны были оповестить, – заметила Морган.

Томас вздохнул и обернулся на Фрауке, которая размеренно шагала следом за ними, ее глаза ярко горели, а голова была гордо поднята вверх.

– Прости, Фрауке. Но боюсь, всем нам придется сыграть свою роль, – сказал Томас. Он выглядел тощим, кости торчали, а с подстриженными теперь волосами и бородой он казался еще старше, чем каким помнил его Джесс. Однако был все еще добродушным.

Джесс понятия не имел, как Томасу удалось сохранить свое добродушие. Сам Джесс лишился своего оптимизма уже давным-давно и едва ли даже мог теперь вспомнить, каково это, верить во что-то. А он ведь никогда не был заперт в столь жутком, беспросветном месте, как Томас. Никогда не оказывался в комнате пыток.

Томас выглядел спокойным, однако Джесс знал, что сила Томаса очень хрупка и держится разве что за счет адреналина и надежды. Как только настроение вокруг изменится, тяжесть темных мыслей будет давить на него, точно как на Вульфа. Джесс понимал, что ему нужно приглядывать за другом, когда это произойдет.

С наступлением вечера Рим выглядел совершенно обычным, а небо над головой мирно сменяло свой оттенок с голубого на зеленовато-бирюзовый. Проблескивали первые звезды, которые пылали все ярче. Когда Джесс и его друзья прошли мимо зажженных окон ресторана, у Джесса все заурчало в желудке от аромата жареных мяса и рыбы.

С Фрауке рядом с ними все стало иначе. Люди расступались, а некоторые даже уважительно кланялись, ведь Глен, Джесс и Санти явно выглядели как вооруженные библиотечные солдаты, а другие, кроме Морган, были в профессорских мантиях. Морган же шагала рядом с Вульфом, как любимая студентка или обожаемая дочь.

И львица, Фрауке, шла за ними следом, как молчаливый, внимательный охранник, отпугивающий даже приспешников поджигателей. Странно, как же приятно ощущать подобную силу у себя за плечами, подчиняющуюся твоим командам. Джесс не уверен был, что ему это нравится. Слишком уж легко привыкнуть к подобной власти.

Однако зато путь до Форума не составил никакого труда.

Остановившись в тени ног Меркурия, примерно на том же месте, где погибли всего пару дней назад поджигатели, Вульф с Санти изучили ситуацию вокруг базилики. Как они и предполагали, вокруг все казалось довольно спокойным. Люди заходили и выходили из общественных залов серапеума, а основная часть механического прайда патрулировала улицы подальше отсюда. У дверей серапеума, однако, сидел один лев, сканирующий каждого, кто заходит и выходит.

– Ты можешь его отключить? – спросил у Джесса Санти.

Джесс кивнул:

– Могу, если его отвлекут.

– Это моя работа, – ответил Санти.

– Ник… – Вульф было начал протестовать, однако Санти его оборвал:

– Нет. Я могу сделать эту работу лучше всех. Я буду первым в списке преступников, ведь именно я предал свой отряд. – Когда Санти это сказал, Джесс видел, как боль промелькнула у капитана в глазах, однако она быстро исчезла, будучи загнанной в какой-то дальний угол сознания. Капитан Санти любил свое войско, любил каждого человека, служившего под его началом, и чувствовал ответственность за жизнь каждого профессора, которого защищал.