— Дома. Чем занимаешься? — говорю.

Джорджия докладывает, что Хадсон ушел гулять с друзьями, а она и Майкл поужинали и теперь ждут боя курантов. Затем дочка произносит слова, от которых у меня замирает сердце: она скучает по мне.

— Я тоже скучаю по тебе, но уже завтра мы увидимся и займемся чем-нибудь особенным, — обещаю.

— Хорошо, но чем ты занималась сегодня вечером? Ты в порядке? Тебе не скучно одной?

Ее забота одновременно и трогает меня, и тревожит; я горжусь ее состраданием, но огорчена тем, что она чувствует, будто должна беспокоиться обо мне. Заверяю ее, что провела время с друзьями и очень рада вернуться к себе — в сухое, теплое и уютное место, и она, кажется, остается довольна ответом. Отправляю ей воздушные поцелуи, торопливо кладу трубку и переворачиваю телефон, чтобы больше не видеть экран. Хочется полностью выключить его, но мне не нравится, когда дети не могут дозвониться до меня, если им вдруг понадобится, и боюсь упреков в том, что недоступна, если, не дай бог, не подойду к телефону. В моей памяти еще свежо последнее фиаско, когда у Дейзи засорился душ и она была одна дома, оставила дюймы воды просачиваться на ковер в ее спальне за те сорок пять минут, которые потребовались нам с № 6 для быстрого секса у него дома, чтобы развеяться после Дня благодарения. К тому времени, когда я включила телефон, высветились десять пропущенных звонков от нее, несколько — от Майкла и еще парочка — от управляющего домом. Секс «чтобы отвлечься» потерпел крах, а мои родительские компетенции оказались под вопросом.

— Хорошо, сексуальная сцена в ванной, дубль два, — говорю, запрыгивая в воду, на этот раз без всякого изящества. Я откидываюсь, закрыв глаза, и обхватываю ногами его бедра, чтобы не соскользнуть.

— Мне нравится выражение твоего лица, когда я вхожу в тебя, — говорит он, придвинувшись ко мне и пристально всматриваясь в меня. Он двигает бедрами, вода вздымается над нами, как волны океана, пока я не отталкиваю его так, что он упирается в бортик, а я наклоняюсь вперед, чтобы оседлать его.

— Ах, так, значит, Лора берет контроль на себя, — произносит он, вскинув брови от удивления.

Я все еще не привыкла к разговорам во время секса. Знаю, что № 6 находит это невероятно возбуждающим, даже нуждается в этом, мой голос так же манит, как и тело, но я не нахожусь что ответить. Выразить в словах мое физическое желание — все равно что выучить совершенно новый язык. Пытаясь говорить дерзко и использовать такие слова, как «член» или «киска», я запинаюсь, прежде чем их произнести, испытывая неловкость и уверенность, что мое сомнение скорее притормаживает, чем заводит. Я заметно съеживаюсь от его «сиськи», такого грубого и унизительного, что он извиняется и поправляет себя каждый раз, когда слово вырывается. № 6 интересуется, какое название я предпочитаю, и это меня тоже озадачивает: «титьки» звучит по-детски, а «грудь» — слишком серьезно. Но что еще остается? К моему удивлению, «член» и «киска» в его исполнении начинают мне нравиться, но когда пытаюсь заговорить сама, слова застревают в горле. Опять же, «пенис», «вагина», «вульва» сразу отсылают к уроку анатомии, и это отталкивает даже меня. Неужели нельзя придумать что-то поинтереснее? В мире полно мастеров слова, но для самых интимных и таинственных частей тела не нашлось эвфемизмов получше, чем кошка и какой-то скучный член (привет, квадратные уравнения).

В супружестве, с мужем, мне хотелось поскорее кончить, чтобы отделаться и заснуть, но теперь хочется, чтобы секс длился как можно дольше. Наконец, когда даже моя голова, кажется, отделяется от тела и плавно парит в пространстве, я испускаю исступленный вздох, откидываюсь назад, а затем обрушиваюсь на него. И замираю вновь.

А еще я люблю брать его руку и класть ее на свое колотящееся сердце, сверху — свою ладонь. Мы остаемся так, с рукой на руке на сердце, пока мое дыхание не успокаивается и я снова не осознаю, где нахожусь. Позволяю себе эти несколько мгновений наслаждаться тем, что кажется каким-то божественным прозрением в моем теле, прежде чем снова обратить свое внимание на № 6.

Он всегда ждет, чтобы я кончила первой, и чем больше раз успеваю испытать оргазм до него, тем счастливее он, но меня стало гораздо больше интересовать качество моих оргазмов, чем их количество. Желаннее всего те, что поднимаются по моему телу и целиком его поглощают, а не только те, от которых я испытываю высвобождение, но не более. Оргазмы вдохновляют и уносят в космос, так что порой, открыв глаза, я удивляюсь, что всего-навсего лежу, свесившись с края кровати в его или своей комнате. Меня восхищает его стремление непрерывно доставлять мне удовольствие, но я хочу, чтобы и ему было хорошо.

Поднимаюсь и тянусь за его рукой: хочу выйти из уже остывшей воды. Мы наскоро вытираемся и еще мокрые опускаемся на мою кровать. Снова забираюсь сверху и целую внутреннюю поверхность его бедер, затем провожу языком вдоль члена и постукиваю кончиком по головке — этот прием я недавно вычитала в «Космополитене».

— Ты опять меня заводишь, — говорит он, и я смеюсь, но — и вот тут-то минет действительно приходится очень кстати — мне не нужно ничего отвечать, потому что рот занят, не до болтовни! Один из сюрпризов секса с № 6 заключается в том, что он не линейный, это не просто средство достижения цели. Он наслаждается процессом и иногда выбивается из сил, прежде чем успевает кончить; в то время как я переживаю, что из-за этого секс становится плохим, он не судит его по такому критерию. Мне, такой целеустремленной, приходится перестраивать свое мышление: если оргазм не цель, тогда что? Прикосновения, слова, чувственность, знакомство с телом, близость, уязвимость. Узнаю, что в сексе нет конечной цели, как я когда-то считала.

— Ты сводишь меня с ума, Лора, — признается он, когда я забираюсь сверху, его движения становятся все более настойчивыми, пока он извергается во мне с глубоким вздохом.

— Спасибо, — благодарит он, когда мы останавливаемся. Я смотрю на него с удивлением, а он продолжает: — За то, что ты вернула мне веру в секс.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю.

— У меня очень давно не было секса с женщиной, которая любила бы его и получала бы такое же удовольствие, как ты. Теперь я убедился, что женщина может чувствовать себя сильной от собственной сексуальности и способности получать оргазм. Я преклоняюсь перед этим, и все, чего хочу, — доставить тебе удовольствие.

— Что