Он бросил. Кости тихо покатились по зеленому сукну.

— Две десятки! — вскричал Фабиан. — Две десятки, две десятки, две десятки… — Он бросил оставшиеся три кости. — И три королика. Фулл-хаус, джентльмены. Фулл-хаус с тремя короликами.

Он откинулся на стуле и глотнул американского виски. Едкая жидкость обожгла ему горло. Толстяк выбросил три туза.

— Хм, — буркнул худой и небрежным жестом выбросил разом четыре туза.

— Ну ничего, — сказал Фабиан, в то время как худой упрятывал в карман деньги, — все нормально, дружище. Терпеть не могу выигрывать первый бросок. Это к неудаче, я точно знаю. А теперь, Тощий, давай-ка, бросай, и я кое-что тебе покажу, ты у меня посмотришь… ставьте, ребята, две девятки… и еще одна… Ох! Валет и король… три девяточки у Тощего, Боже правый, черт меня подери! Дай мне, дай мне, дай мне — опля! — завопил Фабиан, неистово тряся кости высоко над головой. — Жизнь — это коробка шоколадных конфет. Бабах! Бабах!

Он бросил кости.

— Четыре туза с первой попытки! Что, съели?

Толстяк сгреб кости вялой рукой и бросил.

— О Господи Боже, — озадаченно проговорил Фабиан, — пять королей.

Толстяк притянул к себе деньги усталым жестом и процедил сквозь зубы:

— Делайте ваши ставки.

Фабиан отделил от пачки еще одну купюру. Где-то глубоко в недрах его сознания робкий внутренний голос сказал: «А что, если, не дай Бог, ты просадишь все свои деньги, добытые с таким трудом?» Потом он дотронулся до своего счастливого зажима, подумав: «Чтобы выиграть в такой игре, надо все время повторять, что не можешь проиграть… Я не могу проиграть, не могу проиграть, не могу проиграть…»

— Ну, что тут нужно побить? — спросил он. — Что? Только стрит? Дайте-ка мне кости… Ну-ка, котеночек,[40]маленький котеночек, иди к бабушке. Оп-ля! Три десяточки… и еще одна, четыре десяточки, маленькие вы мои, четыре десяточки.

Фабиан запустил руку в банк.

— Ну, джентльмены, ну, джентльмены, вот тут-то вам и крышка.

Он выбросил три туза.

— Три туза с первой попытки. Банкую!..

Толстяк вдруг воскликнул:

— Фунт сверху, что я выиграю этот бросок.

— Идет.

Толстяк бросил.

— Фулл с тремя девятками с первой попытки.

Толстяк снова сорвал банк вместе с дополнительной ставкой Фабиана. Затрещал телефон, и Анна Сибирь подняла трубку.

— Алло! Кто это? — завопила она. — Вас не слышно! Вы что, не можете говорить по-английски? Не могу разобрать, что вы там бормочете… Ах Фабиана? Подождите минутку. Гарри, к телефону.

— Господи, кто это?

— Фиглер.

— Что ему надо?

Он схватил трубку. Послышался булькающий голос Фиглера:

— Здесь у меня девчонка по имени Хелен.

— О Господи! — простонал Фабиан. — Я совсем забыл.

Прикрыв трубку ладонью, он повернулся к игрокам:

— Ребята, вы меня извините? Я тут обещал встретиться с одной дамой.

— Он договаривается об игре, я приезжаю черт знает откуда, а теперь он пытается увильнуть, — проговорил толстяк, возведя глаза к потолку.

— Да он просто-напросто струсил, — кисло буркнул худой.

— Слушай, Фиглер, — выкрикнул Фабиан, — пришли ее сюда, хорошо? Вот молодец. Ладно. Слушай-ка, ты достал Душителю халат?

— Не было времени, — отвечал Фиглер.

— О Боже! Ладно, не важно. Если он придет, скажи ему, что не знаешь, где я… Ясно? Ну все, пока, у меня больше нет времени.

Он бросил трубку и заорал:

— Это кто здесь струсил? Кто пытается увильнуть? Боже правый! Я вам еще покажу! Давайте-ка оживим игру. Поднимем ставки до пяти фунтов за бросок.

— Идет, — сказал толстяк.

— Идет.

— Тогда ставьте, ставьте, да поживее. — При виде трех пятифунтовых купюр сердце Фабиана бешено заколотилось.

«Ну уж теперь-то мне наверняка повезет», — подумал он.

— Три дамы, — сказал толстяк, — банкую.

Худой бросил кости.

— Две чертовы пары, — пробубнил он, подвигая кости Фабиану. Фабиан взял кости в левую руку: он вспомнил, что, если бросать левой, тебя непременно ожидает удача.

— Я не могу проиграть, я не могу проиграть, — пробормотал он и с силой швырнул кости. — Большой стрит! — воскликнул он, протягивая руку за деньгами.

— Не пойдет, — сказал толстяк.

Фабиан оторопело уставился на кости. И правда: король встал на ребро, наткнувшись на стакан с виски. Сердце Фабиана упало. Он снова бросил кости и простонал:

— Три паршивых вонючих валета!

Сгребая деньги, толстяк снисходительно пошутил:

— Гарри, может, тебе лучше поиграть в пинг-понг?

Фабиан заскрежетал зубами.

— Не мели языком, лучше бросай, — проворчал он.

— Дополнительная ставка, Гарри? — осведомился толстяк.

— Конечно.

— По пятерке?

Фабиан заколебался.

— Ну, может, лучше по фунту…

Толстяк многозначительно ухмыльнулся:

— Ага, чуть запахло жареным, сразу поджал хвост. Сначала фунта мало, а стоило продуть пару ходов — фьюи-и-ить!

— Ах так? — проскрипел Фабиан, выпячивая челюсть и вытаскивая из кармана все свои деньги. — Ах так? Ставлю пять фунтов сверху! Ну что, съел?

— Ишь разошелся, — сказал толстяк.

— А он крутой парень, — заметил худой.

Толстяк бормотал, тряся кости:

— Круче него — только яйца… Две девятки… Он богач, да еще какой… Три девятки, четыре девятки!

У Фабиана запылали щеки. Он крепко сжал губы и ничего не сказал.

— Паршивый фулл-хаус, — пробубнил худой, отбрасывая кости в сторону. Фабиан подобрал их и принялся трясти изо всех сил, мысленно молясь: «Христос Всемогущий, позволь мне ободрать этих мерзавцев, и я пожертвую десять фунтов Армии Спасения!»

По-прежнему крепко сжимая губы, чтобы не упустить удачу, он бросил кости.

— Три туза с первой попытки, очень неплохо, — проговорил толстяк.

«Господи Боже, — истово молился Фабиан, — пошли мне четвертого туза».

— Пока только три туза, — заметил худой.

Фабиан долго, до дрожи в руках, тряс кости и наконец бросил.

— Не повезло, — вздохнул толстяк и послюнявил палец, чтобы отсчитать деньги.