В 1896 году П. В. Засодимский вновь запрашивает магазин Луковникова, сколько еще осталось непроданных «Задушевных рассказов» (I и II томов), но ответа не получил. Поэтому обращается с просьбой к Павленкову: «Потрудитесь дать мне требуемую справку».

А в своей книге «Из воспоминаний» Павел Владимирович трогательно рассказывал об участии Флорентия Федоровича в его судьбе, когда в апреле 1891 года, после выступления у свежей могилы Николая Васильевича Шелгунова, власти высылали его из столицы. «В тот же день под вечер приходил ко мне Ф. Ф. Павленков и, между прочим, осведомился, не нужно ли мне денег. Деньги мне были не нужны, но его предложение, его участие в постигшей меня неприятности глубоко тронули меня, и я навсегда остался благодарен Павленкову за его горячее участие во мне в эти дни».

В отзыве на павленковские книги для детей журнал «Русская мысль» отмечал, что они «незаметно, среди веселого, забавного, а местами трогательного повествования, вызывают в читателе живой интерес к природе и наукам». Даже для самых маленьких Флорентий Федорович выпускал книжечки под названием «Подружка», познавательные рассказы, которые расширяли кругозор ребенка, его мировосприятие.

Книжка должна отличаться оригинальностью замысла, богатством высокохудожественных иллюстраций. А еще — хорошо, если она увлекает, что особенно необходимо для детей и юношества. И Павленков думает: почему бы ему не издать сборник геометрических игр? И в 1883 году в издательстве Павленкова выходит переводная книга В. И. Обреимова.

С Василием Ивановичем Павленков познакомился в Вятке. Учитель Екатеринбургской гимназии тоже был сослан туда. Несомненно, что именно Флорентий Федорович побудил Обреимова взяться за перевод с французского книги Э. Люка «Математические развлечения. Приложение арифметики, геометрии и алгебры к различного рода запутанным вопросам, забавам и играм». Появляются в павленковском издательстве и оригинальные книги Василия Ивановича: «Математические софизмы» (в ее подзаголовке приводились парадоксальные заявления: 50 теорем, доказывающих, что 2x2=5, часть больше своего целого и пр.) и «Тройная головоломка. Сборник геометрических игр» (с 300 рисунками и пр.). «Математические софизмы» выдержали три издания.

Такого рода книги, считал Павленков, способствуют повышению интереса к точным наукам. К тому же это необходимо и для самообразования. Вспомним, что и сам Флорентий Федорович выступал в подобном жанре, создавая свои «Наглядные несообразности», в подзаголовке которой так и говорилось: «Детские задачи в картинках». И такой тип литературы в павленковском издательстве появлялся постоянно, пополняясь как за счет оригинальных работ русских авторов, так и за счет переводов. Достаточно назвать хотя бы «Научные развлечения» Тиссандье и другие.

29 ноября 1883 года Флорентий Федорович получил письмо из Воронежской губернии от Владимира Григорьевича Черткова. Имя это было ему знакомо. Друг Л. Н. Толстого в своем издательстве «Посредник» выпускал немало дешевых книг. Что же побудило его обратиться к Павленкову?

«Флорентий Федорович, я знаю, что Вы интересуетесь изданиями для народа, — писал Чертков, — и сами принимаете в них участие, издавая, например, “Сельский календарь”. На тот случай, если Вам встретится надобность переложить на простой, всем доступный язык какие-либо книги, написанные литературным языком, столь затруднительным для понимания простолюдином, я хочу Вам указать на одного моего сотрудника Николая Лукича Озмидова.

Он владеет замечательною способностью перекладывать на простой (не подражательно-простонародный, а простой, действительно общедоступный) язык какие угодно литературные изложения. Он перекладывает для изданий “Посредника” книги самого разнообразного содержания, как, например, математического, медицинского, беллетристического, философского и т. п. И переложения его так удачны, что просто удивляешься тому, что люди выражают свои мысли изысканно-литературным языком, понятным только сравнительно небольшому кружку интеллигентных людей, между тем как то же самое возможно высказать настоящим и простым русским языком, понятным всякому русскому человеку. Необходимо при этом заметить, что главное достоинство озмидовских переложений в том, что он ради большей ясности слога не отступает произвольно от содержания первоначального изложения. Напротив того — он ставит себе задачею сохранить всю первоначальную мысль со всеми ее оттенками, и в этом отношении он достигает воистину удивительных результатов. Н. Л. Озмидов, в случае, если подобная литературная работа Вам может пригодиться, желал бы получить от Вас небольшую книгу для переложения в виде пробы. Если работа его Вас удовлетворит, то тогда Вы сами назначите Вашу плату за лист. Если же его работа не понравится Вам, то за пробную книжку ему ничего не надо. Так как, быть может, Вы захотите вступить с ним в непосредственные сношения, то прилагаю его адрес (он живет в 4-х верстах от меня)…»

И в конце В. Г. Чертков делал приписку: «Считаю нужным прибавить, что Н. Л. Озмидов — человек образованный (кончивший курс в Петровско-Разумовской академии) и притом особенно хорошо знакомый с математикой и сельским хозяйством. Впрочем, сведения, которыми жизнь его наделила, не ограничиваются какою-либо одною или двумя специальностями. Из литературных работ Н.Л.Озмидова в свое время обратил на себя внимание его “Дневник деревенского читателя”, помешенный в “Русской мысли”».

Это просто подарок. Как важно находить, собирать вокруг себя таких популяризаторов науки. Многие ученые ведь сами не могут писать для народа. Хотя разве наши знаменитые современники-англичане Ч. Дарвин, М. Фарадей, Дж. Тиндаль, Т. Г. Гекели, немцы Г. Л. Гельмгольц, Р. Майер, француз Кл. Бернар и другие, сделавшие величайшие открытия, не были одновременно и популяризаторами науки? А почему бы не вспомнить Галилео Галилея? Его по праву называют первым популяризатором. Это он стал излагать собственные научные открытия на языке своего народа (по-итальянски), тогда как все остальные по-прежнему продолжали творить на языке привилегированных классов (по-латыни)…

Павленков давно хотел выпустить библиотечку брошюр, рассчитанных на тех, кто только начинает обучаться грамоте. Необходимо доступно рассказать им обо всех новейших достижениях естествознания. Особенно важно сегодня активнее приобщать к издательским делам наших русских ученых. Пусть они содействуют и переводам специальных книг зарубежных коллег.

К редактированию книги Поля Бера «Первые понятия о зоологии» Флорентий Федорович привлекает известного биолога И. И. Мечникова. Создатель русской физиологии В. О. Ковалевский, физиолог В. Я. Данилевский оказывают помощь в редактировании изданного Павленковым в 1886 году «Практического курса физиологии», который составили английский профессор Бурдон-Сандерсон, Джон Скотт и другие. Русские ученые несколько переработали книгу, адаптировав ее для отечественного читателя.

Среди русских популяризаторов активно сотрудничал с издательством Павленкова Орест Данилович Хвольсон. 19 мая 1886 года он делился с Флорентием Федоровичем радостным событием: выпущенная ими в 1884 году книга «Популярные лекции об электричестве и магнетизме» получила официальное признание. «Многоуважаемый Флорентий Федорович! — писал О. Д. Хвольсон. — Поздравляю! Наша книга рекомендована для ученических и фундаментальных библиотек средних учебных заведений министерства народного просвещения. Как это случилось, сам не понимаю. Синоду посылается об этом уведомление. В журнале министерства народного просвещения появится особая подробная рецензия профессора Любимова».