У отца и правда были акции — две или три. Но здесь кто их станет считать…

Одноклассники по-прежнему молчали. Похоже, что сейчас уважительно…

Звонок оборвал дискуссию…

В коридоре Юнка сказала:

— Я боялась, что он тебя с треском выгонит.

— Я тоже, — признался Марко. — То есть не боялся, а ждал… А как плечо? Не болит?

— Нисколечко! И теперь долго не будет болеть… Может быть, больше никогда.

После того случая Марко и Юнка вели себя по-прежнему. Здоровались утром, но потом не подходили друг к дружке. Марко опять сдерживала дурацкая стеснительность, а Юнку… ну, кто знает, что чувствовала Юнка.

А в субботу после уроков она подошла и обыкновенно так, будто лишь недавно беседовали, сказала:

— Конек, у меня есть билет на завтра в Детский дворец искусств. Там праздник «Приход весны». Будут всякие выступления, и наша труппа тоже…

— И ты будешь?!

— Ну… чуть-чуть. Пойдёшь?

— Ладно!.. То есть спасибо.

Вместо дурацкого лицейского сюртука Марко надел черную вельветовую рубашку с нашивкой-корабликом и белым воротничком. Давнюю. От нее пахло водорослями Тарханайской косы.

Дядюшка отвез его к Дворцу на своем «Шевроле» (было далековато).

— Спасибо, дядя Гера! Обратно я сам…

Юнка встретила его у входа. Сунула еще один билет.

— Это мой. Место рядом с твоим, никому не давай садиться, говори, что занято. — И убежала в служебную дверь.

Марко разделся, прошел в зал, места оказались в первых рядах. Он сел, вдыхая театральные запахи.

Ждать пришлось недолго. Труппа театра имени Гоголя выступала первой — сразу после нескольких праздничных речей (о том, что скоро весна, и о том, как счастливы дети Независимых Южных Штатов). Давали сцену из «Принца и нищего». Были эти принц и нищий крупноваты и толстоваты — наверно, их взяли на такие роли, потому что очень похожи друг на друга. Да Марко на них почти и не смотрел. Смотрел на Юнку. Она играла мальчишку-пажа из королевской свиты. Роль самая второстепенная, но у Юнки паж получался живой такой, вертлявый, то и дело нарушающий придворный этикет. Ему (то есть ей) хлопали. Марко, наверно, больше всех…

Несколько раз Юнкино место хотели занять всякие посторонние, но Марко решительно говорил:

— Извините, занято.

Его слушали… Потом опустился занавес, и сразу примчалась Юнка. В своем театральном наряде. Никого это не удивило, потому что в зале было немало ребят в карнавальных костюмах. А еще — всякие пестрые танцоры из детских ансамблей.

Юнка откинулась в кресле, дрыгнула обтянутыми красным шелком ногами и дурашливо сообщила:

— Ну, ничего у меня не получается на сцене…

— Наоборот! Во как получается! — Марко вскинул большой палец, будто Цезарь, дарующий жизнь гладиаторам.

Юнка мотнула рыжими волосами и пером на берете.

— Ты меня утешаешь из великодушия… из рыцарских чувств.

— Я не рыцарь, я «конек», — сказал Марко.

— Рыцарь с морским коньком на щите, — уточнила Юнка.

Это понравилось Марко. Он стал думать, что ответить, но тут сзади добродушно попросили:

— Хлопец, сними свою чепу, перо закрывает полсцены.

Юнка не стала уточнять, что она не «хлопец», только строптиво заметила:

— Там еще нечего смотреть. Занавес…

— Мальчик, не спорь со старшими, — хихикнул Марко.

Юнка сняла бархатную «чепу», мазнула Марко пушистым пером по носу, надела берет на вздернутое колено. «Всё еще не вышла из роли», — подумал Марко. Поднялся занавес, и мальчики в белых атласных рубашках запели «Аве Мария». У Марко всегда при этой мелодии холодели щеки. Юнка тоже притихла…

Потом было много разных номеров: и хоровые выступления, и отдельные певцы, и танцы. И всё это нравилось Марко, хотя и меньше, чем «Принц и нищий» с пажом и «Аве Мария».

А после всех играл струнный квартет (понимаете, струнный!).

Два мальчика и две девочки возрастом вроде Марко и Юнки. Виолончель и три скрипки: две обыкновенные и одна побольше (кажется, ее называют «альт»). Как называлась музыка и кто композитор, Марко не расслышал. Вернее, тут же забыл. Но мелодию запомнил надолго. Может быть, навсегда. Объяснить ее словами было нельзя, она просто брала за душу. Со смесью грусти, тревог и ожидания радости… Юнка положила свою ладонь на запястье Марко… Потом все вдруг шумно захлопали. Ненормальные! Здесь нужна была долгая тишина…

Громкоголосая, похожая на полную стюардессу дама объявила со сцены, что концерт окончен, однако праздник продолжается. Скоро в этом зале состоится конкурс карнавальных костюмов, а в фойе и других помещениях разные другие конкурсы. Выбирайте по вкусу!

— Твой костюм возьмет первое место, — пообещал Марко.

— Вот еще! Он вовсе не мой, а… театральный реквизит. Подожди меня, я скоро…

Юнка убежала и через пять минут вернулась уже не «театральная». Но всё равно праздничная! В желтом кружевном платьице, золотистых колготках, блестящих туфельках. «Была паж, стала фея…» — подумалось Марко. Но сказать это он не решился и вдруг брякнул:

— А плечо… больше не болит?

Она не удивилась.

— Нисколечко… Пойдем отсюда, здесь одни малыши… А где-то будет книжкин конкурс.

Конкурс’ юных читателей проводили в малом зале. Хотя и «малый», а вместил человек двести. На стенах и на кулисах громадные книжные обложки с Буратинами, Робинзонами, мушкетерами, Тарасом Бульбой и мумми-троллями. Марко и Юнке удалось пробраться к сцене поближе. На ней — длинный стол. Перед столом шагал круглый дяденька в тугих штанах, белом жилете и черном цилиндре. Убедившись, что в зале полно народа, он весело вскинул руки.

— Уважаемые книголюбы! Вы на меня смотрите и думаете: кто же это такой? Но вы сразу поймете, если я назову себя! Я… мистер Пикквик! Из очень знаменитой книги… Какой?

Он умолк, ожидая, что дружные крики в зале будут ответом на простенький вопрос. Зал безмолвствовал. Сценаристы конкурса переоценили знания нынешних лицеистов, гимназистов и прочих столичных школьников. Лишь в задних рядах кто-то пискнул:

— Гарри Поттер…

Несколько человек засмеялись.

— Нет, нет, друзья мои! Эта книга — «Посмертные… записки…» Ну же, ну, смелее!.. «Пикквикского клуба!» А сочинил ее прекрасный английский писатель… — мистер Пикквик опять замер в ожидании.

— Гарри Поттер… — пискнул всё тот же голосок.

Теперь не было даже смешков. Только глубокое молчание. Казалось, мистер Пикквик худеет на глазах. Марко стало неловко за него. Надо выручить. Он даже дернулся вперед. Но, конечно же, дурацкое смущенье прижало его к стулу. Как это: кричать на весь зал. Это ведь Юнка хотела участвовать в конкурсе, а не он.