Едва слышное шуршание ноутбука на полке за спиной священника задержало его на мгновенье. Останавливаясь, он кивнул отцу Михаилу и, указав рукой за его спину, громко произнес:

— Вирус уже здесь, он ищет путь к людям. Оставьте свой пост, батюшка, идите домой! И не троньте людей моей команды, иначе останетесь наедине с монстром! Уверяю вас, тогда уж точно не обрадуетесь.

— Одни мы никогда не останемся! — буркнул отец Михаил. И с едва ощутимым вызовом выкрикнул в спину удаляющегося Димки. — С нами Бог!

— И это мы уже слышали в середине прошлого столетия, — не поворачиваясь, ядовито огрызнулся Потемкин, громыхнув напоследок тяжелой дубовой дверью.

Исчез седобородый старик, остались за стеной золоченые кресты и распятия, а в душе не утихало раздражение. Дмитрий больше не сдерживал себя — он злился. Злился на Вирусапиенса, захватывающего сеть, на отца Михаила, уверовавшего в неоспоримую правоту своего слова, а еще больше на себя, прекрасно понимая, что батюшка прав: ведь именно его стараниями вирус выбрался на свободу. И неизвестно, какие еще неприятности ожидают человечество, если набирающий силу симбионт найдет способ связаться со своими сородичами. Гнев был нужен ему, как воздух, только он мог вытеснить из возбужденного сознания нарастающее чувство вины. Торопливо сбежав по ступенькам и не обращая внимания на тревожную суету в молельном зале, он пробрался к выходу. Толкая дверь, увидел хакеров, ожидающих его перед черным угловатым «мерседесом». Сделал шаг. И тут же почувствовал, как земля внезапно уходит из-под ног. Не ожидая подвоха, он испуганно рванулся назад, но та же сила, что вырвала его из привычного мира, не позволяла вернуться на порог церкви. Он висел в пустоте, пытаясь сориентироваться в пространстве хронодендрида, чтобы найти дорогу домой, но не мог. Он был уверен, что древо времен исчезло, а вместе с ним утратили смысл и сами понятия направления и движения. Он забыл о своих переживаниях и страхах, все мысли вращались вокруг стремления вернуться на Землю, и потому, когда перед глазами появилась родная квартира, едва не захлопал в ладоши. Жизнь больше не казалась нагромождением бессмысленных событий, делающих мир бесконечно жестоким и уязвимым.

В жизни, как на море, после шторма наступает затишье. И это было бы хорошо, если бы ваш организм не изменялся каждую секунду

Полупрозрачный силуэт Потемкина висел в дрожащем над ступенями мареве до тех пор, пока очередной прихожанин, выходя из церкви, не прошел прямо сквозь него. Сухонький, согнутый старичок с лицом, похожим на скомканный пергамент, не обратил внимания на исчезающую фигуру. Цепляясь подслеповатым взглядом за бетонные уступы, он пробирался домой, ежесекундно пребывая в состоянии непрекращающейся войны с реальной действительностью. Больное тело упрямо не желало подчиняться разуму.

— Я так понимаю, машина ему не понадобится, — высовываясь из окна «мерседеса», Анатолий кивнул в сторону крыльца.

Он говорил о Потемкине и потому не сразу сообразил, как выглядят его слова со стороны. А когда понял, смутился.

— Дедуля! Тебя подвезти? — крикнул он, делая движение навстречу старичку.

Тот, на секунду поднимая глаза, удивленно вскинул брови, коротко кивнул в сторону ближайшей пятиэтажки и трудно выдохнул:

— Сам дойду!

Анатолий покачал головой.

— А вы, профессор, куда сейчас?

Медведев сморщился, привычно потеребил кончик носа:

— Поехали к Пугачеву! Дождемся Дмитрия, а там решим, что дальше делать.

— Выработаем стратегию и тактику, решим, что делать дальше… В последние дни мы только и решаем, что же нам делать дальше. Что делать муравьям, когда разливается река?! — Бейрут полез в салон.

Располагая свое худое длинное тело на заднем сиденье, он дождался, пока Жора усядется рядом, и только после того, как захлопнулась дверь, спросил:

— Тебе ничего не показалось странным в поведении Димыча?

— Морда лица у него испуганная была, когда он начал свои фокусы с перемещением, — вспомнил Жора. — Можно подумать, что кто-то заставлял его делать то, чего ему очень не хочется.

Машина с визгом сорвалась с места и, объезжая машины монахов и прихожан, выскочила на широкий, забитый до отказа проспект.

— Хотел бы я посмотреть на человека, который заставил его делать то, чего он не хочет, — улыбнулся Анатолий, сосредоточенно выруливая в плотном потоке.

— А почему нет? — Бейрут задумался.

Так они и ехали — молча, размышляя каждый о своем. Лишь когда «мерседес» остановился возле подъезда, Жора нашел глазами окна Пугачевых, и лениво, длинно потянулся:

— Кушать хотса, аж челюсть сводит.

— Мы же недавно почти полведра блинов слопали! — выбираясь из машины, Анатолий повернулся к Жоре и удивленно вскинул брови. Внимательно оглядев смущенного хакера, покачал головой и двинулся к подъезду.

— С тех пор, как меня разрядом достало, я только и думаю, что о жратве, — оправдался Жора.

— Ты всегда о ней думаешь! — заржал Бейрут, входя в подъезд.

Молодые люди, дурачась и шумя, быстро поднялись на третий этаж, где встретили Потемкина. Он спускался навстречу по лестнице.

— А где профессор? — спросил Дмитрий.

— Он с Ванькиным. Будет чуть позже! — вскинув руку к голове, нарочито бодро отрапортовал Анатолий.

Дверь за спиной распахнулась, и на пороге возник радостный Пугачев-старший.

— Вы вернулись!

— Привет, волшебник, — прощебетала телефонная трубка радостным голосом Светки. — Хорошие новости, папа вернулся!

— А плохие? — Дмитрий жестом остановил рвущегося на кухню Жору.

— А что, без плохих известий уже никак?

— Черное и белое, Инь и Янь, добро и зло, плюс и минус — одно без другого не существует, — глубокомысленно заметил Дмитрий, пытаясь вытолкнуть настойчивого хакера за дверь.

— Не могу больше — жрать охота! — прошипел Жора, прорвался к холодильнику и выхватил откуда-то изнутри початую пачку сливочного масла. — Масло без хлеба? Какая пошлость! — возмутился он и, пользуясь секундным послаблением со стороны Дмитрия, проскользнул к столу, схватил кусок батона и быстро исчез за дверью.

— Что у тебя там за возня?

— Что-то случилось с Жорой — ест и остановиться не может.

Девушка хмыкнула, помолчала, собираясь с мыслями, и взорвалась, выплеснув накопившееся отчаяние.

— Понимаешь, Димчик, папа не помнит, где был. Совершенно ничего не помнит, говорит: сделал шаг вперед — и все!

— Что все? — успел ввернуть Дмитрий.

— Все — это все! Он снова перед дверью! Позвонил — и дома. Где был — не знаю, сколько был — не знаю. Сплошные загадки. Шаг длиною в двое суток, а мне что думать?