У Австро-Венгрии не было в запасе никакой общей идентичности, вокруг которой ее подданные могли бы сплотиться. Эта держава сама по себе была конгломератом владений, каждое из которых в свое время подпало под власть Габсбургов. Последним понадобилась тысяча лет искусной политики, династических браков и военных кампаний, чтобы завладеть этими территориями. Франц-Иосиф обладал множеством титулов – от императорского до графского, – и каждый из них касался великого множества владений. Конечно, у самой концепции многонациональной империи было немало сторонников. Часть из них была полукровками, а часть принадлежала к числу могущественных аристократических фамилий, связи и интересы которых затрагивали всю страну или даже всю Европу. Кроме того, у самой династии тоже имелись сторонники, ставившие верность ей превыше всего.

Вооруженные силы сами по себе были многонациональным образованием, и потому их подход к языковому вопросу был вполне деловым. Каждый солдат должен был знать ключевые строевые команды на немецком, но в любом случае он попадал в полк, где большая часть личного состава говорила на его языке. А вот офицеры в принципе должны были изучить язык своих подчиненных. Утверждают, что во время Великой войны в одном из полков выяснилось, что большинство бойцов пользуются английским – и потому в дальнейшем там пользовались именно им[555].

Сверх этого, единственным подлинно имперским институтом была монархия как таковая. Она существовала много веков и пережила удары множества врагов – от Сулеймана Великолепного до Наполеона. В ходе гражданских войн и революций империя то увеличивалась, то сокращалась в размерах – причем вторая половина XIX в. была как раз периодом, когда ее владения уменьшились. Габсбурги возводили свой род ко временам Карла Великого, однако впервые эта фамилия вошла в историю Европы, когда один из ее носителей был избран главой Священной Римской империи. В течение последующих столетий Габсбурги практически монополизировали этот титул, пока он не был наконец упразднен Наполеоном в 1806 г. Но сама династия сохранилась, и Франц, ставший уже просто австрийским императором, стал свидетелем поражения Наполеона и правил до 1835 г., когда трон унаследовал его мягкий и простодушный сын Фердинанд. Внук Франца, Франц-Иосиф, пришел к власти в 1848 г., ставшем для Европы годом революционных потрясений. Власть Габсбургов зашаталась, и сама их империя едва не распалась тогда на части. Императора Фердинанда убедили тогда отречься от престола, и его брат, который был лишь немногим более компетентен в государственных делах[556], тоже отказался от власти, предоставив империю заботам своего старшего сына. Габсбурги энергично и беспощадно отстраняли от власти тех представителей своего семейства, в которых проявлялись последствия нередких у них кровосмесительных браков[557]. Узнав об этих событиях, Франц-Иосиф, которому только исполнилось восемнадцать лет, как утверждают, сказал: «Прощай, молодость…»[558]

Он всегда держался с достоинством и был привлекательным мужчиной, до конца своих дней сохранив стройность и военную выправку. Его наставники составили для него учебную программу, куда вошли история, философия, теология и множество иностранных языков, включая, помимо его родного немецкого, еще и итальянский, венгерский, французский, чешский, польский, хорватский и латынь. К счастью, Франц-Иосиф обладал превосходной памятью, усидчивостью и работоспособностью. В 1845 г. он записал в своем дневнике: «Мой день рождения – и, что еще важнее, пятнадцатый по счету. Пятнадцать лет! Осталось так мало времени, чтобы успеть получить должное образование! Мне и правда нужно засучить рукава и взяться за ум!»[559]Это ярко выраженное чувство долга не покидало его всю жизнь. После событий 1848 г. его также никогда не покидала и ненависть к революции, а также желание сохранить свою империю и свою династию. Он, однако, не был реакционером – с некоторым фатализмом он признавал, что перемены происходили в прошлом и могут произойти в будущем. Так и случилось – постепенно Австрия утратила большую часть своих итальянских владений, а позже, потерпев в 1866 г. поражение от Пруссии, вышла из состава Германского союза.

Империя Франца-Иосифа постепенно уменьшалась в размерах, но он старался соответствовать величию своих предков. В одной только Вене у него было два дворца: гигантский Хофбург и Шен брунн, бывшая летняя резиденция императрицы Марии-Терезии. Второй комплекс, с его 1441 комнатой и огромным парком, был любимым дворцом императора. Граф Альберт фон Маргутти, около двух десятилетий служивший адъютантом Франца-Иосифа, вспоминал: «С колотящимся сердцем я поднялся по ступеням так называемой «Канцлерской лестницы» Хофбурга – огромного пролета, ведущего в переднюю зала аудиенций». Наверху стоял караул в великолепных мундирах, а по бокам от дверей в императорскую приемную вытянулись два офицера с обнаженными шпагами. «Все двигались с точностью часового механизма и совершенно бесшумно – несмотря на присутствие множества людей, вокруг стояла тишина, значительно усиливавшая впечатление от происходящего»[560].

В эпицентре всего этого великолепия обитал человек, предпочитавший простую пищу и предсказуемый распорядок дня, а отдыхал он на охоте или просто упражняясь в стрельбе. Он был добрым католиком и нечасто задумывался о религии. Как и его коллеги-государи Николай II и Вильгельм II, Франц-Иосиф любил армию и почти всегда ходил в военной форме. Точно так же он, подобно этим двоим, приходил в ярость, замечая малейшую неопрятность в мундире. Кроме того, он был неизменно учтив со всеми – хотя и пропорционально положению окружающих. Руку Маргутти он пожал лишь однажды, чтобы подчеркнуть повышение последнего в звании. Адъютант впоследствии всегда жалел, что никто из придворных не был свидетелем этого исключительного жеста[561]. Современное искусство озадачивало Франца-Иосифа, но чувство долга заставляло его посещать художественные выставки и участвовать в церемонии открытия значительных построек, особенно если они сооружались под покровительством императорского дома[562]. В области музыки его вкусам соответствовали и военные марши, и вальсы Штрауса. В театре он иногда увлекался симпатичными актрисами, но все же предпочитал тех, кого уже хорошо знал. Император не любил в людях непунктуальность, а также склонность к громкому смеху и излишней болтовне[563]. Чувство юмора у Франца-Иосифа было в общем нехитрым. С помощью проводников-бедуинов он взобрался на Великую пирамиду [Хеопса] в Египте и позже писал своей жене, императрице Елизавете: «Поскольку во время восхождения они [бедуины] носят лишь рубашки, то оставляют многое на виду, и это должно быть причиной, по которой англичанки так часто и с таким удовольствием лазают на пирамиды»[564].