Понимал ли Молотов, что происходит? В телеграмме Сталину он писал: «Большой интерес Гитлера к тому, чтобы договориться и укрепить дружбу с СССР в сферах влияния налицо». На следующий день новое послание Сталину: «Принимают меня хорошо, и видно, что хотят укрепить отношения с СССР».

Геббельсу, в отличие от Риббентропа, советские партийные товарищи совсем не понравились. Геббельса фюрер пригласил на завтрак в честь Молотова. Министр пропаганды записал в дневнике:

«Молотов производит впечатление человека умного, хитрого. Лицо восковой желтизны. Из него едва что вытянешь. Слушает внимательно, и более ничего… Молотов — своего рода форпост Сталина, оттого все и зависит… Свита Молотова — ниже среднего. Ни одной личности крупного масштаба. Словно они хотели во что бы то ни стало подтвердить наши теоретические представления насчет сущности большевистских масс. На их лицах написаны страх друг перед другом и комплекс неполноценности. Даже невинная беседа с ними почти полностью исключена. ГПУ бдит! Это ужасно! В этом мире человеческая жизнь не имеет никакой ценности».

Немцы предложили проект соглашения между четырьмя державами, к которому, как водится, прилагались секретные протоколы. В одном из них Советскому Союзу обещали пересмотреть условия прохода кораблей через черноморские проливы, в другом — речь шла о разделе мира, причем Советскому Союзу предоставлялась свобода рук в территориальных приобретениях в направлении Индийского океана.

Молотов 14 ноября докладывал Сталину: «Беседы не дали желательных результатов… Похвастаться нечем, но, по крайней мере, выяснил теперешнее настроение Гитлера, с которым придется считаться». В «Правде» было опубликовано официальное сообщение:

«Во время пребывания в Берлине в течение 12–13 ноября сего года Председатель Совета народных комиссаров СССР и народный комиссар иностранных дел тов. В.М. Молотов имел беседу с рейхсканцлером г-ном А. Гитлером и министром иностранных дел г-ном фон Риббентропом. Обмен мнениями протекал в атмосфере взаимного доверия и установил взаимное понимание по всем важнейшим вопросам, интересующим СССР и Германию. Тов. Молотов имел также беседу с рейхсмаршалом г-ном Герингом и заместителем г-на Гитлера по партии национал-социалистов г-ном Гессом…»

Рудольфа Гесса Вячеслав Михайлович расспрашивал о партийных делах, подробно выяснял, чем именно ведает заместитель фюрера. Министру авиации Герману Герингу, отвечавшему за четырехлетний план развертывания военной промышленности, Молотов жаловался на то, что Германия не выполняет план поставок промышленного оборудования Советскому Союзу.

Сталин и Молотов все еще исходили из того, что у них с Германией стратегическое партнерство, а Гитлер уже решил, что покорит Россию. После отъезда Молотова он подписал секретную директиву о подготовке нападения на Россию. А советское полпредство сообщало в Москву, что «привлечение СССР на сторону Германии является основой внешнеполитического плана Германии, нацеленного на ближайшее победоносное окончание войны с Англией».

25 ноября Молотов пригласил к себе Шуленбурга и сказал, что Советский Союз готов принять проект пакта четырех держав, но выдвигает свои условия:

— немецкие войска должны покинуть Финляндию, которая по советско-германскому соглашению 1939 года является сферой влияния СССР. Экономические интересы Германии в Финляндии (поставки леса и никеля) будут обеспечены;

— в районе Босфора и Дарданелл должна быть организована советская военная и военно-морская база, а Болгария подписывает с СССР пакт о взаимопомощи;

— сферой советских интересов будет признан район к югу от Батуми и Баку в общем направлении к Персидскому заливу (уже знакомая формула означала намерение присоединить этот регион к СССР);

— Япония отказывается от своих концессионных прав на добычу угля и нефти на Северном Сахалине.

Все это Сталин и Молотов предлагали зафиксировать в пяти секретных протоколах. Шуленбург обещал немедленно довести советские предложения до сведения своего правительства. Но в Берлине геополитические игры с Советским Союзом уже никого не интересовали. 9 января 1941 года на секретном совещании в штабе оперативного руководства вермахта Гитлер говорил: «Сталин — властитель Европы, умная голова. Он не станет открыто выступать против Германии, но надо рассчитывать на то, что в трудных для Германии ситуациях он во всевозрастающей степени будет создавать нам трудности. Он хочет вступить во владение наследством истощенной войной Европы. Он тоже жаждет успехов…

По странному совпадению на следующий день советские представители, не подозревавшие о далеко идущих планах Гитлера, подписали дополнительное соглашение: Москва согласилась увеличить поставки Германии пшеницы, сырой нефти, металлолома, чугуна, платины, хлопка. Советские представители обещали Германии пять миллионов тонн зерна. Уже в марте объем советских поставок заметно увеличился. Сталин и Молотов пытались смягчить Гитлера. Поезда с советской нефтью и пшеницей шли в Германию до самой последней минуты.

13 апреля 1941 года, в воскресенье, Сталин совершил невиданный жест: он приехал на вокзал будто бы проводить министра иностранных дел Японии Ёсукэ Мацуоку, а на самом деле он хотел, чтобы весь дипломатический корпус увидел, как Сталин обнял за плечи немецкого посла Шуленбурга и попросил его позаботиться о том, чтобы Германия и Советский Союз и дальше оставались друзьями. Затем Сталин повернулся к немецкому полковнику Хансу Кребсу, исполнявшему обязанности военного атташе, и пожал ему руку со словами: «Мы останемся друзьями, что бы ни случилось!»

Весь мир обсуждал этот демонстративный жест Сталина. Но на немцев это не произвело никакого впечатления. Геббельс записал в дневнике:

«Как хорошо обладать силой! Сталин явно не хочет знакомиться с германскими танками… Я провел весь день в лихорадочном ощущении счастья. Какое воскресение из долгой зимней ночи!»

Сталин и Молотов понимали, что рано или поздно интересы двух держав неминуемо столкнутся и кому-то придется отступить. Но это может произойти через три-четыре года. Сейчас Гитлер, считали они, войну на два фронта не осилит. Германия могла воевать с Францией и Англией потому, что получала советское сырье, советскую нефть и советскую пшеницу.

Член политбюро А.А. Жданов говорил наркому военно-морского флота Н.Г. Кузнецову, что договор с немцами будет действовать еще долго не потому, что в него кто-то чрезмерно верит, а потому, что война на Западе затягивается, Германия и Англия будут длительное время связаны борьбой, а нам предоставляется возможность заниматься своим мирным трудом и готовиться к войне.

В принципе Сталин и Молотов рассуждали правильно, да только Гитлер и не собирался вести долгую войну! Он хотел нанести молниеносный удар, разгромить Советский Союз за несколько месяцев и решить все проблемы. Сталин думал, что Гитлер так же холоден и расчетлив, как он сам, и не станет рисковать, поставив на кон все достигнутое во имя покорения России. Однако натура Гитлера была иной: он верил, что воля может преодолеть любые препятствия.