…но вспыхнул Дваер, и ненастоящий латник исчез. Удар Краера пришелся по пустому месту на каменном полу. Он вкладывал в удар всю силу и в результате, не встретив препятствия, перекувырнулся и полетел к стене.

Вскрикнула Эмбра — как она и опасалась, коглаур успел сотворить противодействующее заклинание. Оно отдалось в ее Дваере и обожгло волшебницу яростным пламенем. Эмбра пошатнулась и застонала от боли, ее одежда начала тлеть. Волшебница в отчаянии швырнула свое контрзаклинание в другой Дваер, который был поблизости. Но ее следующее заклинание было разрушено, и… боль, какая боль!..

Но когда Эмбра без сил осела на залитый кровью мраморный пол, настала очередь змеиного жреца вскрикнуть от боли. Его Дваер вспыхнул с такой силой, что жреца сбило с ног и отбросило к ближайшей стене. Корона Аглирты упала и звеня покатилась по полу.

Его Дваер, кружась, повис в воздухе, разбрасывая во все стороны обрывки разрушенного защитного заклинания. Камень был очень близко… Внизу, в разгромленном тронном зале, Тшамарра Талазорн вскинула руку — и опустила, сокрушенно покачав головой. У нее совсем не осталось магической силы, чтобы поймать что-нибудь в ловушку или атаковать кого-нибудь.

Краер с трудом поднялся на ноги, морщась от боли. Но он пока еще не заметил Дваер, оставшийся без присмотра. Змеиный жрец, который находился гораздо ближе к Камню, протянул руку… На его лице, с которого постепенно исчезала змеиная чешуя, отразились страх и решимость. Плоская и широкая морда медленно приобретала очертания человеческого лица. Змеечеловек усилием воли потянулся к своему Камню, призывая его к себе…

…и клочья разрушенного заклинания, окружавшие Камень, растаяли без следа, когда Дваер оказался в руке жреца.

Краера все еще отделяло от него два прыжка, когда рука жреца сомкнулась вокруг Дваера — и жрец исчез. А коротышка снова пролетел сквозь пустое место и заскользил по полу.

Ругаясь на чем свет стоит, Краер посмотрел в тронный зал и, издав боевой клич, с разбегу прыгнул вниз, на самую большую груду мертвых тел…

Приземление оказалось не очень удачным — Краер поднялся, прихрамывая. Но Хоукрил тоже заметил новую опасность и уже бросился на подмогу другу.

Тшамарра взяла Дваер Эмбры и улыбнулась. Она подняла Камень вверх и, пока Хоукрил и Краер бежали к ней, Дваер негромко зазвучал.

С Камнем в руках Тшамарра Талазорн склонилась над Эмброй.

— Прочь, леди! — заревел Хоукрил. — Прочь, не то…

Не дожидаясь ответа, он метнул свой боевой меч.

Клинок попал в цель и глубоко вонзился в тело. Тшамарра Талазорн покачнулась и упала на колени. Она запрокинула голову, всхлипнула, потом простонала:

— Вытащите меч! Уберите его! Я не смогу исцелить нас обеих!

— О боги! — ахнул Хоукрил. — Что я наделал!

Латник добежал до колдуньи на несколько мгновений раньше, чем Краер.

— Поддержите меня, — прошептала Тшамарра им обоим. — Если мы сейчас разъединимся, то обе умрем — и она, и я…

Хоукрил и Краер поддержали ее со всей осторожностью, на какую еще были способны.

Несколько долгих, бесконечных мгновений свет Дваера начал перетекать, пульсируя, от женщины к женщине, а потом Тшамарра отстранилась, вздохнула и прошептала:

— С ней все в порядке. А теперь, умоляю, вытащите из меня ваш меч. Трое Вышних, как же мне больно!

— Госпожа… Я так виноват… — сказал Хоукрил. Его лицо было искажено страданием.

— Вы же не знали… — тихо ответила колдунья. Она ахнула и прикусила губу, когда клинок вышел из ее тела. — Поддержите меня, как раньше! — попросила она, оседая на руках латника.

Хоукрил и Краер держали ее, а Ролин беспокойно метался вокруг. Дваер медленно пульсировал. Наконец Тшамарра глубоко вздохнула, улыбнулась и сказала:

— Все. Я теперь тоже в порядке.

Она посмотрела на мужчин.

— Что будем делать? Бежать и скрываться, чтобы лечить, колдовать и сражаться снова всякий раз, когда очередной глупец вздумает захватить трон Аглирты? Или соберем баронов и заставим их признать нового короля?

— А вам-то какое дело до королей Аглирты, госпожа? — негромко спросил Краер.

— Я тоже из Аглирты.

— Вы же из Силптара, — медленно проворчал Хоукрил.

Тшамарра повернулась в объятиях латника и посмотрела ему в лицо.

— Я родилась в Сиятельном и там же выросла, среди лесов и холмов — а вовсе не в Силптаре. — Она говорила резко, хотя ее голос звучал чуть громче шепота. — Я тоже из Аглирты, и я останусь с вами. Впервые за всю мою жизнь я делаю что-то действительно стоящее, что-то значительное.

— Оставайтесь с нами, — едва слышно прошептала Эмбра. — И… спасибо.

— Эй! — внезапно закричал Ролин. — На помощь!

Все повернулись к юному барду. Он указывал на что-то, лежащее среди обломков камня. На что-то почерневшее и обугленное.

— Эт-то… Это был кончик змеиного хвоста, — запинаясь, объяснил бард, белый как полотно. — А потом он превратился в… вот это.

Хоукрил уже подскочил к барду, держа наготове меч. Между обломками камней лежало израненное, обгоревшее до черноты человеческое тело, с лицом, представлявшим собой кусок обожженной плоти с пустыми глазницами и щелью рта. Потом рот дрогнул и зашевелился, словно человек пытался что-то сказать, а обрубок руки поднялся навстречу Хоукрилу и Родину. Латник заметил, что другой руки у искалеченного существа не было совсем.

Хоукрил яростно взревел и одним ударом меча снес обрубок руки напрочь, а потом принялся рубить черное существо на мелкие части. Он рубил его, рубил и рубил…

А потом его верный меч вдруг зазвенел и взорвался, разлетелся тысячами осколков. Осколки просвистели мимо самого лица латника. Хоукрил отпрянул и пошатнулся.

— Ястреб! — крикнул Краер. — Держи!

Хоукрил повернулся, моргнул — и увидел, что к нему летит кинжал Делнбона, медленно переворачиваясь в воздухе. Латник подхватил кинжал на лету, повернулся и собрался вонзить… но тело чародея, который в незапамятные времена превратился в Змею, вдруг загорелось и, пока Хоукрил смотрел, сгорело дотла. Превратилось в ничто. Умерло окончательно и безвозвратно.

Как и Сараспер и Яркое Знамя.

ЗАКЛИНАНИЕ дальнего видения потускнело и угасло. Чародей, который смотрел в магический кристалл, выругался от злости. Заклинание тотчас же вспыхнуло вновь — всего на мгновение, показав латника, который яростно рубил мечом обугленные, едва шевелящиеся останки человека, — а потом рассыпалось искрами и угасло насовсем.

— Ради Троих! — задумчиво пробормотал Ингрил Амбелтер в теплой темноте своего убежища. — Выходит, я правильно тогда поступил. Если бы я сразился с ними…