— С удовольствием. Вечер свободный. Как там устроилось с твоей сестрой, много же пропустила в институте?

— Что, ты не в курсе разве? Вот дела. Она же с Сашей ушла. У них оказывается, давно любовь была. Он и объяснялся в её учебном заведении, договариваясь о хвостах. Теперь это уже его проблемы. Схватил, пусть тащит.

— Жаль, — ляпнул, с сожалением Антон.

Кирилл присвистнул:

— С чего такие вздохи только не говори, что тебе Натка понравилась.

Антон смущаясь помялся.

— В прочем-то да, не отрицаю. Но с Александром мне тягаться не с руки.

— Ну, лягушки на просушке. Удивил ты меня.

Антон тянул:

— Приятная, ласковая девушка.

Кирилл согласился с этим.

— Это так. Счастливее её не найдёшь сейчас человека. Вместо глаз две яркие звезды.

— Правильно, что бабе ещё надо для счастья, пусть у неё всё будет. — Вздохнул Антон. — Не везёт мне на путных, никак.

А вот Саше повезло! Белые руки Наташи, лебедями взмывая к его шее, крепко держали, лаская любимого Сашеньку. Её губки, пахнущие лесной рябиной горькие и сладкие одновременно скользят по его лицу, рвясь ко рту. Наблюдая за ней, он удивлялся, почему раньше не замечал в ней такой красоты. Всё на яркую упаковку глаза пялил. Скинул ту упаковку и что? Скучно. Пусто. Холодно. С Наташей всё по-другому. Тёплая, домашняя, горячая. Получилось так, что он согрелся у её огонька, а упаковку уже потом приобрёл. Когда одел, этот драгоценный камушек в золотую оправу, сам обалдел, красивее не бывает. "А ведь проезжаем, проносимся мимо таких, даже не взглянув. Не ведаем дуралеи, что именно они и делают тебе дом, уют и семью", — думал он, обнимая Наташу в мчащейся по Москве машине.

— Девочка моя, давай распишемся. Чего тянуть. Ты что свадебного путешествия не хочешь?

— Наверное, хочу, но надо привыкнуть мне к норковому манто и сумке стоимостью годового моего заработка сначала. Не сердись. После экзаменов Саша, хорошо?

— Малыш, твои родители охотниками на меня смотрят, словно я волк, сожравший их красную шапочку, и им не терпится меня пристрелить.

— Фантазёр, — чмокнула она его в губы. — Маша с Кириллом и Юля с Максом тоже почти готовы к официальному решению своего вопроса. Мы хотим это организовать вместе.

— Пусть будет так, как уж вы решили. Вместе с Машей так вместе. Только ей то какой резон тянуть интересно?

— Ждёт, чтоб Пашка немного подрос. И лета тоже. Мы уже и наряды присмотрели.

— Это что по полной программе гулять будем, с мальчишником?

— Если такое желание есть, почему бы и нет, — скосила в его сторону глаза она. — К тому же у вас такая мощная группировка собирается.

— Ох, да не хилые женихи сдаваться идут, — прижал её к себе Саша. — Можем и погудеть.

— А мы?

— И вы можете развеяться, так сказать, устроив девичник.

— Здорово. С Пашкой самое то.

— Дома посидите, — хмыкнул довольный Саша. — Тоже неплохо.

— Ты прав, закажем музыку, позовём стриптизёров…

— Эй, ей. Без шалостей. Пашку в штопор вводить не надо. Вам лишние эмоции ни к чему. Это мы другое дело.

— Как заботливо, я тронута. Всю тяжесть мероприятия берёте на себя, а мы дома у телевизора, — смеялись глаза Наташи.

— Так уж матушка природа устроена. У мужика крылья и полёт.

"Вот Машка узнает, вы у неё полетаете, — мстительно скривилась она. — Она вам головную боль организует, прилепив по грузилу к тем крыльям. А она непременно узнает по тому, как я ей это скажу".

Машу же донимали телефонные звонки. Доброжелатели предупреждали, советовали и даже рекомендовали проверить сигнал. Маша благодарила, обещала быть и ничего не делала. Понимала, что всё чья-то мерзкая игра. Она для себя давно решила, что с поступающей до головы через уши информацией надо обращаться бережно, то есть перефразируя старую пословицу: "Семь раз услышь — один раз скажи". Пришлось не мало приложить усилий, чтоб не узнал Кирилл. Бежала к телефону, стараясь схватить трубку первой.

— Машенция, ты чего дёргаешься, — вопрошал он, видя её суету.

— Извини, так, получается, — старалась не смотреть на него она, боясь выдать ложь.

Но когда Маша не успевала, и трубку брал он, на другом конце провода молчали. Раз, два, три, четыре, пять, — считал он. Хотя и пару раз хватило, чтоб у ревнивого Тарана опять полезли мысли ни в тот огород:- "Что за чёрт. Теперь вроде, как бы и все тайны по боку. Работа есть, что ещё? Не Машка, а сплошные загадки. Как тут догадаться, в чём собака зарыта? Нет, самому мне тут точно не докопаться. Манюня стоит, как боксёр перед боем и ещё одной глупости с моей стороны она может не простить. Лучше нанять Антона. Он быстрее и без обид раскрутит. Его учили на это".

Встретились в кафе. Заказали кофе. Детектив уплёл кусок торта, Таран, держа вес и фигуру, отказался. К тому же ему больше пришлось говорить, а для этого рот должен быть свободным. Антон, выслушав горячий бред Тарана, рассмеялся:

— Смешного ничего не вижу, — обиделся тот. Тебе не всё равно за что бабки получать. Тем более без стрельбы и опасности, а сумма не меняется.

— Я понимаю, — старался сдержаться детектив, — просто тут такое дело. Я не должен, конечно, разглашать дела клиентов… Но у вас самое что ни на есть наложение одного на другое.

— Ты думаешь, я что-то понял? Объяснись…,- взорвался Кирилл.

Тот не разбежался вот так сразу, не выжил всё на блюдечко. Доел торт, допил кофе… Таран его чуть самого не съел, когда тот, вымотав его терпение, милостливо заговорил:

— Значит так… Несколько дней назад позвонила Маша и попросила помочь в одном деле…

— Уже интересно, — похлопал глазами Кирилл.

— Кто-то звонит и рисует на тебя картинки из небылиц. Она долгое время на это не реагировала, но женщина становится настойчивой и даже агрессивной.

— Почему же мне-то она ничего не сказала?

— Решила, что не стоит этому уделять много внимания. Ты тут не причём. Кто-то плетёт тебе лапти. Тебе скажи, ты не в меру горяч, понаделаешь шуму, спугнёшь. Теперь понятно? — подозвал официанта детектив и заказал ещё кофе себе и плавающему в думах Тарану.

— А что она предполагает? — вспомнив историю с презервативом и локоном, поинтересовался Кирилл.

Антон не знающий Машу так, как Кирилл, пожал плечами:

— Конкретного ничего. Впрочем, нет, выдвигает три версии.

— Выкладывай не тяни, — поторопил встревоженный Кирилл.

— Кто-то из бывших любовниц.

— Одна, — загнул он палец.

— Деловой завистник.

— Два, — за первым крючком встал второй.