Они подошли к воротам фермы, когда с почерневшего неба начали падать первые легкие капли дождя.

Послышался собачий лай.

— Не волнуйтесь, — прошептал Джереми. — Собаки привязаны в конюшне.

Как он и надеялся, лай заставил Хеймиша выйти на крыльцо.

Рослая фигура шотландца заполнила дверной проем. Такой же высокий, как Ройс, Хеймиш был намного крупнее брата. Увидев, кто ковыляет по его двору, О’Лохлин зычно позвал Молли и торопливо зашагал навстречу гостям.

— Джереми, дружище… какими судьбами?

— Он ранен, — отозвалась Элиза. — В него стреляли, рана сильно кровоточит, боюсь, он вот-вот потеряет сознание.

— Ну, нет. — Хеймиш нагнулся, заглянул другу в лицо и улыбнулся. — Он немного ослабел, вот и все. Дайте-ка я его поддержу.

Элиза неохотно уступила могучему шотландцу, решив, что, если Джереми не устоит на ногах, Хеймиш его подхватит.

Она пошла по другую сторону от раненого, не сводя глаз с его лица, и едва не налетела на дверной косяк.

Чья-то рука мягко остановила ее.

— Сюда, пожалуйста.

Повернувшись, Элиза встретила взгляд ярко-голубых глаз.

— Должно быть, вы Молли.

Маленькая женщина с короной ярких волос на голове приветливо улыбнулась:

— Ну да, это я и есть. Что же вы стоите под дождем, не заходите в дом? Хеймиш проводит Джереми, мы все сядем за стол, выпьем чаю, и вы расскажете нам, что случилось.

Дом излучал тепло и уют, лица хозяев светились добротой и участием, и Элиза вдруг почувствовала, как с плеч свалилась огромная тяжесть.

— Спасибо. — Она робко улыбнулась. — Звучит божественно.

Джереми с Элизой провели вечер в уютном доме Хеймиша и Молли, где царили покой и безмятежность, мир и согласие, как бывает лишь в счастливых семьях.

Усадив Джереми за стол на кухне, Молли с помощью Элизы сняла с него сюртук и рубашку, развязала пропитавшуюся кровью повязку, а затем промыла рану, смазала мазью и заново перевязала. Хеймиш внес свою лепту, вручив раненому стакан с виски. Молли предостерегающе нахмурилась, но хозяин и бровью не повел.

Джереми с наслаждением сделал щедрый глоток — виски притупило боль.

Он с благодарностью надел чистую рубашку и сюртук, которыми снабдил его Хеймиш. Вещи оказались велики по размеру, но были теплыми и удобными.

Потом все вместе сели ужинать — младшие дети O’Лoxлинов, Дикон двадцати трех лет и двадцатилетняя Джорджия, почтительно присоединились за столом к родителям и гостям. После еды хозяева предоставили детям убирать со стола, а сами проводили молодую пару в гостиную, усадили в кресла и дали наконец волю своему любопытству.

Джереми с Элизой коротко рассказали обо всем, что произошло с той минуты, как Элиза переступила порог задней гостиной Сент-Айвз-Хауса. Пришлось коснуться и похищения Хизер, о котором Молли с Хеймишем ничего не слышали.

Джереми не боялся откровенничать с О’Лохлинами, зная, как близка эта пара с Ройсом и Минервой.

Когда путешественники подошли к концу своей истории и описали неожиданную схватку лэрда с наемником на краю скалы, Хеймиш с женой переглянулись.

— Завтра, как только рассветет, мы с Диконом сходим туда взглянуть на тела, — проговорил шотландец.

— Да, — кивнула Молли, — это стоит сделать. — Наверху гостей уже дожидались постели, приготовленные заботливыми руками хозяйки и ее дочери. Молли проводила Элизу с Джереми в их спальни, строго наказав не вставать чуть свет, а выспаться хорошенько. — Уверена, Хеймиш захочет отправиться с вами в замок. Увидев тела погибших, он, возможно, сумеет узнать больше о вашем таинственном лэрде.

Путешественники обменялись взглядами. Затем, поблагодарив Молли, Элиза скрылась за дверью своей комнаты. Джереми ничего не оставалось, как последовать ее примеру.

Оказавшись один в спальне, он сказал себе, что Элиза совсем рядом, через коридор, и ей ничто не угрожает.

На следующее утро Джереми поздно спустился к завтраку. Элиза уже сидела за столом перед тарелкой с овсянкой. Джереми заставил себя улыбнуться стоявшей у печи хозяйке.

— Прошу прощения, я прислушался к вашему вчерашнему совету и выспался всласть. Для меня найдется завтрак?

Кроме двух женщин, больше на кухне никого не было видно.

— Конечно, найдется. И я рада, что вы меня послушались. — Молли отвернулась к печи. — Элиза тоже недавно сошла вниз. Вы хорошо спали?

— Прекрасно.

Встретив взгляд Элизы, Джереми заметил голубоватые тени вокруг ее глаз. Она насмешливо изогнула бровь, будто знала, что он лжет.

Правда заключалась в том, что Джереми чертовски трудно было заснуть. Мешали ноющая боль в плече и смутное беспокойство — ему не хватало знакомого тепла Элизы рядом. Как случилось, что ее близость стала ему необходима, ведь они провели вместе всего лишь пять ночей? На этот вопрос у него не было ответа, однако он продолжал ворочаться без сна, после того как весь дом погрузился в тишину.

Лишь когда небо начало светлеть, ему удалось забыться тревожной дремой. Вскоре он провалился в тяжелый сон, его не разбудил даже шум просыпающегося дома.

Одевание стало для него настоящей пыткой, но он вынес ее с тем же мужеством, с каким раздевался накануне вечером. Рана горела огнем, причиняя мучительную боль, однако рука его слушалась.

Каждое движение давалось ему с трудом, и все же…

Усевшись рядом с Элизой, он поблагодарил Молли, которая поставила перед ним тарелку с овсянкой, щедро сдобренной медом. Чудесный аромат коснулся его ноздрей. Рот мгновенно наполнился слюной. Взяв ложку, Джереми зачерпнул кашу.

Элиза наблюдала за ним, довольная, что по крайней мере у него не пропал аппетит. В отличие от Молли она знала, как обычно выглядел Джереми по утрам, и тотчас заметила его осунувшееся лицо и морщинки в уголках рта, которых прежде не было.

Доев кашу, она обменяла пустую тарелку на чашку чаю, заботливо приготовленную Молли. Элиза сомневалась, что Джереми хорошо спал. Она сама не могла сомкнуть глаз, тревожась о нем, и заснула лишь под утро, когда восходящее солнце расцветило небо нежными красками.

Элиза раздумывала, не зайти ли в спальню к Джереми, но не решилась из страха потревожить его сон. Всю ночь она ворочалась на своей узкой кровати, а когда, наконец, уснула, ей приснилось, что у Джереми началась лихорадка. Однако утром она убедилась, что ее кошмар не имел ничего общего с реальностью: лицо Джереми не пылало жаром и не пугало смертельной бледностью.

Сделав глоток чаю, Элиза подавила вздох и улыбнулась Молли:

— Чудесно.

Со двора донесся шум, и вскоре в кухню вошли Хеймиш и Дикон. Рослый шотландец тотчас направился к жене, чтобы запечатлеть поцелуй на ее кудрявых волосах, а юноша, поздоровавшись с гостями, вопросительно обратился к отцу: