До сих пор Карашшер полагал Кэра волчонком, но, увидев, как потрясла юношу какая-то размалеванная статуя, переменил мнение. Парнишка – всего лишь щенок. Глупый щенок крупной породы.

Карашшер, презирая идолопоклонников, забыл, что любой идол может оказаться вместилищем магической силы.

Решив, что Кэр не слишком опасен, воин расслабился и теперь приглядывал за молодым воином без прежнего беспокойства.

Поперек зала, к алтарю размером с шесть боевых колесниц, тянулся выдавленный в полу канал в три локтя глубиной. Словно след, оставленный в камне непомерной тяжестью бога.

– Дай мне свой меч! – приказал маг.

Сын вождя, преодолев внутреннее сопротивление, протянул чародею оружие.

Тот взял, вытянул руку, камень на Диадеме запульсировал. И клинок «скорпиона» раскалился добела, согнулся, оплыл, превратившись в некрасивый кусок железа.

Кэр прикусил губу. Ему было безумно жаль меч.

– Он чужд моему богу! – будто извиняясь, произнес маг.– Нашему богу, Кэр!

И, быстро приблизив лицо к лицу юноши, прошипел:

– Посмотри на меня, мальчик! Посмотри на меня!

Кэру показалось: жар камня обжигает его лоб.

– Ты не боишься,– прошипел маг.– Это хорошо. Хорошо… Посмотри на меня. Ты узнаешь?

Нечто смутное шевельнулось в сознании Кэра. Это холодное красивое лицо, определенно, было ему знакомо!

– Сейчас! – свистящим шепотом произнес жрец Аша.– Сейчас я верну тебе память!

Он начал произносить заклинание, но вдруг запнулся.

– Нет! Слишком много сил вокруг жаждут наших тел и душ. Погоди, мальчик! Я сделаю иначе.

«Я не мальчик! Я – воин!» – хотел произнести Кэр, но не успел.

Чародей прочел его мысли.

– Успокойся, сын Хардаларула! Сейчас ты вспомнишь все!

На правой ладони его появился серый порошок.

– Кора дерева биб! – сказал маг.– Она делает память крепкой и удобной, как написанный мастером фолиант. Ты сможешь заглянуть в любой уголок. Ты вспомнишь все не хуже, чем под властью заклинания!

Он поднес порошок к ноздрям Кэра и приказал телу юноши сделать глубокий вдох.

Храм исчез. Смерч огней, цветов, звуков завертелся вокруг, запрыгал тысячами знакомых и полузнакомых образов. А потом вновь проступил вид храма Аша, смутно, нерезко. Зато то, что когда-либо видел или слышал юноша, проявилось с совершенной ясностью. Он действительно вспомнил все.

Пред его внутренним взором предстала гора Печали. И гора Черного Снега, немного западнее. И ущелье Четырех Братьев. А у входа в ущелье – сложенные из камня домики Старшего селения клана Мечей. Все было неизменно. Как десять лет назад, как сто или триста лет. Горы диктуют людям иное время, чем земли долин.

Еще увидел Кэр своего отца, вождя Хардаларула, непомерно огромного, с жесткой черной бородой и черными, глубоко посаженными глазами. Гордого вождя Хардаларула, тогда, тринадцать лет назад, внушавшего жуткий страх двухлетнему малышу. Он, Кэр, стоял, держа за руку высокого худого человека, который отнял его у матери и привез сюда, в холодные горы Самери.

– Я выбрал тебя, вождь! – высоким свистящим голосом говорил пришелец.– Ты – лучший из вождей, а твой клан – лучший из кланов. Мой Господин глядит на вас с благоволением. Возьми этого ребенка и сделай своим сыном! Он достаточно крепок, чтобы стать твоим сыном. И он принесет клану Мечей славу, равной которой не будет в Четырех Империях!

Говоривший подтолкнул маленького Кэра к будущему отцу.

– Я сделаю, как ты скажешь, повелитель! – проговорил вождь и поклонился высокому пришельцу. (Кэр, теперешний, содрогнулся, увидев, как Хардаларул склоняет голову.)

Жесткие сильные руки подняли мальчика, приблизили к широкому угрюмому лицу. Малыш очень испугался, но не заплакал, а только сердито смотрел на обросшее волосами лицо Хардаларула.

– Не нашей крови,– пробасил вождь.– Но нашей породы. Волчонок!

– Он – моей крови! – произнес пришелец, названный повелителем.

Маленький Кэр почувствовал, как сильнее сжались пальцы вождя:

– Я буду беречь его!

– Нет! Сделай то, что я сказал. Я не стану винить тебя, если он умрет, не осилив науки воина. Но – он не умрет. Прощай! Когда он пройдет испытание, дай мне знать!

– Как, повелитель?

– Просто подумай об этом, и я узнаю.

Высокий человек повернулся, чтобы уйти.

– Повелитель! – окликнул его Хардаларул.– Как его имя?

– Ты дашь ему имя,– последовал ответ.– Теперь он – твой сын!

Сидя на руках у вождя и обоняя его резкий мужской запах, Кэр смотрел, как человек спускается по тропе к Теплому озеру, чтобы оттуда, обойдя озеро по правому берегу, выйти на дорогу к городу-крепости Ахш.

– …Ты вспомнил. Хорошо…– вкрадчиво произнес человек, перед которым некогда склонил голову сам вождь Хардаларул.

– Мой повелитель…

Где-то у них над головами нависла огромная голова Аша, но Кэр не осмелился поднять глаза.

– …Мой Господин правил Карнагрией тысячи лет. И тебе, мальчик, даровано право владеть ею! Наш бог дарит нам, тебе и мне, это право!

То были сильные слова. Но в сердце Кэра жило сомнение.

«Фаргал!» – вспомнил он.

– Забудь о Фаргале! – прошептал маг.– Ныне он принадлежит Ирзаи-Всаднице! Взгляни!

Движение коричневых пальцев – и прямо из воздуха возникла живая картина. Кэр увидел Фаргала, полулежащего на блестящей поверхности. И огромную женскую фигуру, наклонившуюся над царем, с черным ножом в руке. А еще дальше, еле различимый, маячил Зверь.

– Она убьет его? – спросил юноша.

– Нет.– Маг издал свистящий смешок.– Она сделает его жизнь долгой и сладкой, Ирзаи-Всадница. Забудь о Фаргале, мальчик. Кедровый Трон пуст!

Кэр некоторое время переваривал эту мысль.

Не то чтобы юноша боялся… Он был совсем не прочь стать царем… Как Фаргал. Но не так быстро… И все же…

Кэр представил себя въезжающим в Великондар во главе войска… И Ирдик, которая смотрит на него…

– Да…– сказал он.– Это неплохое дело для воина! Я не знаю, как это – быть царем. Но думаю, что справлюсь. Тем более если Фаргал больше не вернется…

– Он не вернется,– заверил маг.– И никто не посмеет помешать тебе занять Кедровый Трон.

«У парня мозгов – как у хорька,– поморщился Карашшер.– Такому хорошего коня доверить нельзя, не то что государство! Если чародей отыскал ключик к Дивному городу, почему бы не посадить на Кедровый Трон меня?»

– Да? – несколько разочарованно спросил Кэр.– Почему?