Аммар ибн Хайран улыбнулся, но его раздражение еще не прошло.

— Все эти годы многим людям нравилось ставить меня в неловкое положение тем или иным способом. — Он с сожалением покачал головой. — Я надеялся, что забота любящего отца о сыновьях, находящихся в Рагозе, возьмет верх над удовольствием доставить нам неприятности.

Идар быстро шагнул вперед, но его отец, не глядя на него, протянул руку и оттолкнул его назад.

— Вы можете стоять перед человеком, чей младший сын умирает, и угрожать тем, что отнимете у него второго сына?

— Он отнюдь не умирает. Вы знакомы хоть с какой-то медицинской помощью?

Идар резко обернулся. Рядом с Абиром на коленях стояла женщина. Они уже сказали, что их лекарь — женщина. Возле нее стоял ее слуга, и сумка, полная инструментов, была уже открыта. Идар даже не видел, как эти двое приблизились к ним, так он сосредоточился на обоих мужчинах. Она неожиданно оказалась молодой и довольно красивой для женщины киндатов. Но ее манеры отличались четкостью и были резкими, почти грубоватыми.

Она посмотрела на его отца и сказала:

— Я смогу спасти жизнь вашему сыну, но боюсь, это будет стоить ему ноги. Ее нужно отнять выше раны, и чем скорее, тем лучше. Мне необходимо знать время и место его рождения, чтобы определить, можно ли сейчас делать операцию. Вы их знаете?

— Я знаю, — услышал Идар собственный голос. Его отец смотрел на женщину.

— Хорошо. Назови их моему помощнику, пожалуйста. Я сделаю для твоего брата все, что смогу, и буду рада лечить его, когда он прибудет вместе с нами в Рагозу. Если повезет и если он будет стараться, то сможет ходить с помощью палок еще до наступления весны. — Ее глаза были необычайно яркого синего цвета и спокойно смотрели на отца Идара. — Я также уверена, что если рядом будет его брат, это ускорит выздоровление раненого.

Идар наблюдал за отцом. На лице старого воина сменялись облегчение, ярость и постепенное осознание того, что здесь он бессилен. В присутствии этих людей ему оставалось только смириться. Эта роль никогда в жизни не давалась ему легко.

Он выдавил из себя еще одну слабую, волчью улыбку. И повернулся от женщины-лекаря снова к двум мужчинам.

— Прошу вас, помогите старику, который уже неспособен понять все до конца. Неужели этот сложный план действительно стоил задержки на один сезон? Вам должно быть известно, что король Бермудо снова отправит отряд в Фибас весной и потребует дань, почти наверняка удвоив сумму.

— Конечно, отправит, — ответил Аммар ибн Хайран. — Но этот сезон оказался очень важным, и этому золоту найдется лучшее применение, чем вооружить Халонью к следующему году. — Жемчужина в его правом ухе сверкнула. — Когда он придет в следующий раз, Фибас может отказаться платить дань.

— Вот оно что! — сказал тогда отец Идара. Он медленно провел окровавленной рукой по бороде, еще больше пачкая ее. — Я понял! Дух Ашара наконец позволил мне все увидеть. — Он насмешливо поклонился. — Польщен тем, что имею честь принять пусть даже небольшое участие в столь великом предприятии. Конечно, это важный сезон. Конечно, вам необходимо это золото. Весной вы нападете на Картаду.

— Тем лучше для вас! — ответил Аммар ибн Хайран, подбадривая его голосом и взглядом синих глаз. Он улыбнулся. — Не хотите отправиться с нами?

Короткое время спустя, вернувшись в освещенную солнцем долину, Джеана бет Исхак готовилась отпилить правую ногу Абиру ибн Тарифу с помощью Веласа и сильных рук Мартина и Лудуса, а также большой дозы самого сильного снотворного ее отца, которое дали больному, пропитав им губку.

Она и раньше делала ампутации, но никогда на голой земле, как сейчас. Этого она им не сказала, конечно. Снова совет сэра Реццони: «Пускай они думают, что ты изо дня в день только и занималась подобной процедурой».

Брат раненого беспомощно стоял поблизости и умолял разрешить ему помочь. Она пыталась найти вежливые слова, чтобы отослать его прочь, но тут рядом с ним материализовался Альвар ди Пеллино с откупоренной флягой в руке.

— Ты не обидишься, если я предложу тебе вина? — спросил он у бледного бандита. Полный благодарности взгляд послужил красноречивым ответом. Альвар отвел этого человека на другую сторону их временного лагеря. Отец парня, ибн Хассан, беседовал там с Родриго и Аммаром. Регулярно посылаемые в их сторону взгляды выдавали его тревогу. Джеана отметила это, потом выбросила все подобные мысли из головы.

Ампутации в полевых условиях часто оказывались неудачными. С другой стороны, большинство военных лекарей не вполне понимали, что они делают. Родриго это очень хорошо знал. Вот почему она оказалась здесь. И вот почему она нервничала. Она могла бы просить у лунных сестер и бога более легкого первого пациента в этой кампании. По правде говоря, любого другого пациента.

Но Джеана не позволила этим мыслям отразиться на лице. Она еще раз проверила свои инструменты. Они были чистыми, Велас выложил их на белой ткани, на зеленой траве. Она сверилась со своим альманахом и проверила расположение лун: их положение в час рождения пациента находилось в приемлемой гармонии с нынешним. Ей пришлось бы отложить операцию лишь в случае самых неблагоприятных примет.

Вино, чтобы лить на рану, уже готово, а на огне ждет железо для прижигания, уже раскаленное докрасна. Пациент впал в бессознательное состояние от снотворного, которое дал ему Велас. Неудивительно: губка была пропитана растертым маком, мандрагорой и болиголовом. Она взяла его руку и ущипнула изо всех сил. Он не шевельнулся. Она посмотрела ему в глаза и осталась довольна. Два сильных воина, привычных к операциям на поле боя, держали его. Велас, от которого у нее нет секретов, послал ей подбадривающий взгляд и протянул тяжелую пилу.

Нет смысла откладывать, в самом деле.

— Держите его, — сказала она и начала пилить плоть и кости.

— Где сейчас папа?

Фернан Бельмонте, задавший этот вопрос, лежал в чистой соломе на сеновале над хлевом. Он почти целиком зарылся в солому для тепла, только лицо и каштановые, спутанные волосы оставались на виду.

Иберо, священник, который неохотно согласился провести здесь утренние занятия с близнецами, — в хлеву, над коровами, действительно теплее, с этим он вынужден был согласиться, — быстро открыл рот, чтобы приструнить Фернана, но тут же закрыл его и бросил тревожный взгляд в сторону второго мальчика.

Диего совсем не было видно под соломой. Они видели, как солома поднимается и опускается в такт его дыханию, но и только.

— Какая разница? — Раздавшийся голос казался потусторонним. «Послание из мира духов», — подумал Иберо, потом суеверно сделал знак солнечного диска, укоряя себя за подобную чепуху.

— Да никакой, — ответил Фернан. — Мне просто любопытно. — Они устроили короткий отдых, перед тем как перейти к другому предмету.

— Бездельник. Ты же знаешь, что говорит Иберо насчет любопытства, — загадочно произнес Диего из своей соломенной пещеры.