— Я помню, — резко бросил Роберт, глядя брату в глаза. — Дед отправил меня сюда, чтобы я укрепил наше положение. Он знал, что в Шотландии для нашей семьи я не смогу сделать ничего, особенно учитывая, что на трон сел Баллиол. Но он полагал, что в Англии я смогу как-то возместить наши потери. Именно этого я и пытаюсь добиться.

Эдвард подался вперед.

— В самом деле? — сухо поинтересовался он. — Потому как мне представляется, что твои действия не имеют ничего общего с укреплением положения нашей семьи, зато служат твоему личному возвеличиванию. Думаю, братишка, что заманчивые обещания короля Эдуарда соблазнили тебя, как раньше нашего отца. Эти люди — со своими разговорами о короле Артуре — заставили тебя искать правду там, где ее никогда не было. Вступив в их ряды и принеся клятву — не знаю и не хочу знать, какую именно, — ты отрекся от того, что завещал тебе наш дед. Интересно было бы узнать, каким образом, потворствуя амбициям короля, который узурпировал наше право на трон, ты помогаешь нашей семье? — Эдвард упрямо покачал головой. — Не успеешь оглянуться, как будешь кланяться Святому Георгу, позабыв о Святом Эндрю.[49]

Роберт изо всех сил старался сдержаться и не вспылить:

— Если кто и подвергает опасности положение нашей семьи, так это ты. Ты говоришь, что тебе не нравится, когда с тобой обращаются, как с деревенщиной. Ну, так и не веди себя, как неотесанный чурбан. — Он посмотрел мимо Эдварда, туда, где уже показался Нес с остальными оруженосцами, державшими в руках связки хвороста для костра. Роберт перевел взгляд на брата и закончил жестким тоном. — Будущее нашей семьи зависит не от тебя, Эдвард. Будь это иначе, возможно, ты не стал бы судить меня столь поспешно.

Он замолк, когда его люди принялись рассаживаться вокруг костра. Эдвард принял мех с вином, протянутый ему одним из слуг, задержав взгляд на Роберте, который опять привалился спиной к стволу дуба и смежил веки.

Через некоторое время Роберта вырвали из тяжкой полудремы чьи-то громкие голоса. Он с трудом сел, еще не проснувшись окончательно и потирая затекшую шею. Его брат и рыцари из Эссекса уже стояли на ногах, глядя в темноту за пределами круга света от костра. Роберт встал и увидел, что мимо них спешным маршем идут воины, и на их возбужденных лицах пляшут отблески пламени. Голоса стали громче и настойчивее. На глаза Роберту попалась коренастая фигура Джона де Варенна, торопливо направлявшегося к церкви, где остановился на ночь король. Роберт присоединился к своим людям.

— Что случилось?

— Смотри, — пробормотал Эдвард.

Взглянув в ту сторону, куда показывал брат, на холмы, через которые они перевалили давеча, Роберт увидел над одной из вершин тусклое оранжевое зарево. Это был пожар, причем очень сильный. Но тут его внимание привлекли две фигуры, вынырнувшие из темноты впереди. Они тащили третьего человека, который прижимал рукой к шее обрывок тряпки. Когда они проходили мимо, Роберт заметил, что тряпка насквозь пропиталась кровью.

— Будите остальных, — приказал Роберт рыцарям, наклоняясь, чтобы поднять с земли кольчужную рубашку. Он уже заканчивал надевать доспехи, когда к нему подошел Хэмфри, полностью одетый и с оружием в руках. На щите, который висел у него на сгибе локтя, красовался не его родовой герб, а золотой огнедышащий дракон. — Что происходит? — обратился к нему с вопросом Роберт.

— Обоз подвергся нападению. Мы выезжаем.

— Нес, оседлай для меня Хантера, — окликнул Роберт своего оруженосца, который кивнул и исчез. — Отряд Мадога? — полюбопытствовал он, глядя на Хэмфри.

— Пока не знаю. Все произошло очень быстро. — Хэмфри смотрел, как Роберт вытаскивает свой меч из груды амуниции. — Возьми свой щит. Только ты, Роберт, — добавил он, глядя на Эдварда и рыцарей Эссекса. — Нужно, чтобы основные силы остались в деревне, на тот случай, если нападение на обоз было лишь отвлекающим маневром, а основной удар они планируют нанести в другом месте. Главным здесь останется граф Уорик.

Когда Хэмфри скрылся в суматохе просыпающегося лагеря, Роберт присел рядом с мешком, в который был завернут его щит. Он помедлил мгновение, а потом все-таки вытащил его, чувствуя стеснение в груди, когда в пламени костра на алом фоне вспыхнул золотой дракон. Выпрямляясь, он встретил взгляд Эдварда.

В это мгновение раздался голос Неса:

— Хантер готов, сэр.

Набросив на плечи накидку, Роберт повернулся, чтобы идти за оруженосцем.

— Брат, — воскликнул Эдвард, хватая его за руку.

— Уорик скажет тебе, что делать, — отмахнулся от него Роберт, уходя в темноту.

Король Эдуард уже сидел в седле на своем Байярде, и вокруг него собралась большая группа воинов. В руках у нескольких рыцарей ярко горели факелы, отражаясь в золоте драконов на их щитах. Лицо короля пылало гневом, яростным, праведным гневом, из тех, что можно погасить лишь кровью неприятеля. Враг напал без предупреждения, исподтишка, не грудь в грудь в открытом бою на поле брани, а подло нанес удар из темноты, воспользовавшись их слабостью.

Когда король вонзил шпоры в бока Байярда, отряд, насчитывающий несколько сотен конных рыцарей, последовал за ним, оставляя Нефин позади. Роберт, покачиваясь в седле рядом с Хэмфри, оглянулся и увидел брата, который в одиночестве надевал перевязь с мечом у костра. Крепче стиснув щит, он послал Хантера вперед, оказавшись в самой гуще рыцарского отряда. На время все разногласия были забыты, внутренние распри и вражда направлены наружу, на невидимого врага на склоне холма. Впервые за всю долгую кампанию Роберт ощутил приятное возбуждение. Отныне он стал частью королевской гвардии, избранным и заслуживающим доверия рыцарем. А его брат ничего не понимает.

Они поднялись на скалы, у подножия которых бушевали волны. В тусклом сером свете, разгорающемся на востоке, Роберт видел, что весь берег усеян белыми барашками. Еще какой-нибудь час, и наступит рассвет. Ощутив мягкое прикосновение к лицу, он понял, что пошел снег.

С каждой пройденной милей зарево на горизонте становилось все ярче. Они обогнули крутой склон и внизу, в ложбине между двумя холмами, увидели языки пламени. К этому времени уже валил сильный снег. Отряд замедлил ход, мужчины всматривались в темные вершины по обеим сторонам, с тревогой ожидая нападения. Яркие языки пламени высветили ужасающую картину разрушения, когда они подъехали к тому месту, где обоз попал в засаду. На земле валялись трупы, уже присыпанные снегом. В некоторых торчали стрелы, другие явно погибли в ближнем бою, причем их противники были вооружены грубым и жестоким оружием: главным образом, топорами и пиками, о чем свидетельствовали глубокие рваные раны. Разорванные шеи, располосованные лица, раздробленные головы с вытекшими мозгами, отрубленные руки ноги. Большинство погибших были возчиками или оруженосцами, и их доспехи никак не могли противостоять оружию рыцарей.

Рыцари королевского отряда спешились, пинками переворачивая несколько обнаруженных трупов уэльсцев, чьи потрепанные шерстяные накидки насквозь пропитались ярко-алой кровью. Удушающий запах смерти забивал едкий дым от горящих повозок, которые стащили в кучу и подожгли. Среди мертвых людей лежали и огромные трупы ломовых лошадей. Одна из них, раненая, жалобно заржала, завидев людей. Шатаясь, она встала на ноги, волоча по земле внутренности, выпавшие из распоротого живота. Когда кто-то из рыцарей подошел к ней ближе, она сделала к нему несколько неуверенных шагов и упала на колени.