Вдали показалась линия побережья.

Мадагаскар…

Лозин никогда не бывал на этом острове, не представлял его былой природы, городов, населения, но сердце все равно непроизвольно сжалось, когда головная машина пошла на снижение, поднимая с поверхности земли облака серого праха.

Чужие истребили тут все, оставив лишь голые запорошенные серым пеплом пространства, на которых застыли причудливые сплетения их омертвевшей растительности.

Вертолет завис в метре над изуродованной земле!

— Я пошел, — произнес в коммуникатор Иван.

— Слышим тебя хорошо, — отозвался по каналу связи Логинов. — Удачи, командир. Я поднял три звена «мигов», они уже на подлете к острову. Будут прикрывать тебя вместе с «восьмисотыми». Передай этим тварям, чтобы не дергались, если хотят жить. Их время прошло.

— Держи себя в руках, лейтенант, — ответил ему Лозин, покидая кабину.

Черные заросли начинались в полукилометре от линии прибоя.

Ни одного Чужого не было видно на открытом пространстве прибрежной полосы, и лейтенант, по щиколотки увязая в песке и прахе, пошел в направлении тиной стены.

Он шел и думал о том, как станет вести себя, ведь Чужие по-прежнему остаются врагами, безжалостный тварями, превратившими в руины земные города.

«На их совести миллиарды загубленных жизней», — нашептывал внутренний голос.

Стрелять и говорить суть не одно и то же — это Иван понимал со всей отчетливостью.

Тихий шелест лопастей штурмовых машин только усиливал ощущение двойственности, в голове нет-нет да и мелькал образ Булганина, вкупе с его словами, что говорить с ксенобианами, по сути, не о чем.

…

Черная стена омертвевшей растительности на поверку оказалась не столь монолитной, как это виделось издалека. Взгляд различил несколько просветов, которые служили входами на территорию чуждого пространства, и Иван, не колеблясь, направился к ближайшему из них.

Пройдя меж причудливо изогнутых ветвей, действительно похожих на пластиковые творения скульптора-сюрреалиста, он оказался на краю огромного поля, где сейчас сиротливо стояли два подковообразных корабля Чужих.

Это было все, что осталось от флота пришельцев.

Сразу за окостеневшей «изгородью» застыло до полусотни ксенобианских бойцов, но ни один из них даже не шелохнулся, когда из черных зарослей появилась человеческая фигура, которую неотступно сопровождали пять плавно скользящих в знойном воздухе боевых машин.

Иван прошел еще метров десять и остановился.

Со стороны чуждых кораблей к нему шел разумный ксенобианин.

* * *

Принимая рискованное решение, Иван полагался не только на логику и здравый смысл — немаловажную роль сыграло его личное мировоззрение, вернее, та часть, что касалась субъективных оценок лейтенантом царившего на Земле до вторжения чужих миропорядка.

На планете существовали серьезные очаги напряженности, шло молчаливое противостояние таких сил, которые были способны разорвать родную планету, в буквальном смысле расколов ее на куски, в случае прямого военного конфликта.

Что позволяло сверхдержавам, обладающим ужасающими по совокупной мощи ядерными потенциалами, сосуществовать друг с другом, не развязывая войны?

Паритет.

Равенство сил, когда каждая из сторон прекрасно сознавала, что в результате конфликта победителей не будет.

Глядя на приближающегося ксенобианина, Иван думал о том, что всего месяц назад Чужой не стал бы говорить с ним, по простой причине: пришельцы владели планетой, они являлись хозяевами захваченных территорий, но теперь все круто изменилось, и, посмотрев на два последних черных корабля, Лозин мог с уверенностью предсказать, что диалог состоится.

Разум и душа лейтенанта балансировали сейчас на зыбкой грани, по одну сторону которой мутным прибоем глухо восставала боль, выталкивая из памяти ужасающие картины разрушенных городов, превратившихся в мрачные кладбища для миллионов людей, а с другой стороны брезжила слабая полоска здравого смысла, едва ли подкрепленная чем-то еще, кроме разумной потребности в информации.

И еще Иван понимал — прежде чем покинуть этот остров, он будет вынужден принять окончательное решение относительно дальнейшей судьбы последних оставшихся здесь ксенобиан.

Тяжкое бремя для лейтенанта…

Ксенобианин остановился в нескольких шагах от него.

Наступила минута гнетущей тишины, в которой два существа пытались как-то понять и оценить друг друга.

Первым тишину нарушил щебечущий голос Чужого:

— Ты пришел покончить с нами, человек? — перевел издаваемые им звуки автономный прибор, встроенный в коммуникационную систему боевого скафандра.

— Нет, — возразил Иван. — Я пришел говорить.

— Разве слова имеют смысл?

— Для меня — да, — ответил лейтенант, глядя на ксенобианина сквозь дымчатое забрало гермошлема.

«В конце концов, чего я опасаюсь», — внезапно подумалось ему. — «Сколько раз я вдыхал их флюиды, и ничего, жив, микромашины справились даже с токсином…»

Лозин поднял руку и откинул вверх забрало гермошлема, открывая лицо прогорклому ветру, который дул со стороны безжизненных, покрытых прахом пространств, как бы говоря этим жестом: «Я на своей Земле…»

— Твой сородич ответил на два вопроса, а потом покончил с собой, — произнес Иван. — Меня не устраивает подобный диалог.

Видимо, Чужой не до конца понял смысл высказанной фразы.

— Он умер? — уточнил ксенобианин.

— Да. По собственному желанию. Но предварительно он успел назвать местоположение вашей звездной системы. Мне непонятна нелогичность его действий.

Представитель чуждой расы долго размышлял над длинным набором чирикающих звуков, а затем ответил:

— Это невозможно. Никто из нас не умирает добровольно.

Иван постарался мысленно подобрать более краткие формулировки и произнес:

— Ему ничто не угрожало. Я находился рядом с ним.

— Его убили, — не тратя времени на раздумья, категорично заявил ксенобианин.

Иван машинально покачал головой:

— Это исключено.

Чужой повернулся, глядя в открытое лицо человека.

— Не всякий враг видим и осязаем, — неожиданно произнес он.

«Что он имеет в виду?!» — подумал Иван, потребовав:

— Поясни!

Устройство автоматического перевода издало короткий сдавленный звук. Ксенобианин молчал.

— Отвечай на мои вопросы! — медленно, сдерживая внезапно вернувшуюся ярость, повторил лейтенант. — Из каких соображений вы атаковали Землю? — Он подождал завершения перевода и продолжил: — Наши исследования показали, что биосфера Земли неприемлема для вас. Это первый вопрос. — Он вновь выдержал паузу. — Второй: откуда вы получили сведения о нашей цивилизации? И третий: почему твой сородич заявил перед смертью, что вы уже проиграли некое противостояние еще до вторжения на Землю?