Рэд запер дверь на два оборота, кивнул на койку:

– Садись. Сухого винца выпьешь? Ты, насколько я понял, тоже в Афгане служил? В какой дивизии?.. Слушай, но этот мальчик – подонок, да?

Он задал мне сразу столько вопросов, что я не знал, на какой отвечать, и вообще промолчал. Рэду, собственно, ответы и не были нужны. Он встал на стул, снял с кондиционера начатую бутылку и поставил ее на стол.

– Он захотел на волю, а отработал только месяц, – говорил Рэд, расставляя рядом с бутылкой стаканы. – В семье у него вроде бы непорядок. Но мне плевать на его семью! Есть договор, он обязан его выполнять… Будешь печенье?.. Это уже не первый случай, когда он на меня наезжает. Поганый тип! Я предупреждал его по-хорошему – не понимает… Так в какой ты, говоришь, дивизии служил?

– В Кундузе.

– А, прославленная двести первая? А я в автомобильной бригаде.

– Кабул?

– Он самый… Ну, давай, за то, чтобы мы, афганцы, держались здесь друг за друга. Будешь мне помогать, я тебя не обижу. Договорились?.. Чего молчишь?

– Хочу задать вопрос, но ты запретил.

– А ты думаешь, я сам много знаю? – Рэд выпил, покрутил носом, вытер губы ладонью. – Я сюда сам устроился только ради того, чтобы тюряги избежать – менты уже давно пасли за рэкет. Тогда здесь еще только модули возводили, и меня поставили на охрану строительства. И так же предупредили: меньше знаешь, лучше спишь. Это военный объект повышенной секретности, и всякое любопытство будет расцениваться как шпионаж… Давай закусывай, бери печенье!.. А мне что еще надо? Жрачка есть, выпивон есть, бабки хорошие платят… Я тебе, парень, вот что скажу: я не знаю, что здесь происходит, кто эти люди в халатах, которых мы пасем. Меня это меньше всего интересует. Но я знаю другое: здесь всем заправляют люди с огромными бабками и связями. У них все схвачено, и местная милиция в этом районе даже носа не показывает. Меня это устраивает. Пока.

– Почему пока?

– А потому, что за все то время, пока я здесь, ни один охранник или химик из зоны по своей воле не вышел. Все договора подписывают на девять месяцев, а первая партия, включая и меня, еще и пяти месяцев тут не отпахала.

– Ты говоришь – по своей воле не вышел?

Рэд понял мой вопрос, но ответил не сразу. Он покрутил стакан в пальцах, уронил его и несильно ударил кулаком по столу.

– Да, это так. Отсюда можно уйти только ногами вперед.

– И многие уже так ушли?

Рэд поднял глаза. Рот его скривился.

– Слушай, парень, а надо ли тебе это знать? Тебя что больше интересует – количество бабок, которые ты здесь заработаешь, или количество трупов, которые отсюда вынесли? Выкинь из головы эти мысли – вот тебе мой совет.

– И его вынесут?

Рэд снова взялся за бутылку, наполнил стаканы и, сдерживая раздражение, буркнул:

– Давай! За удачу! И чтобы ночи были темней!

Когда я подошел к двери, Рэд остановил меня.

– Возьми! – сказал он, кидая мне связку ключей. – Теперь ты будешь отвечать за продуктовый склад. Он между нашим и четвертым корпусом. Продукты и воду завозят через день, будешь принимать по накладной… Чего ты не радуешься? Знаешь старую солдатскую поговорку – поближе к кухне, подальше от начальства?

* * *

Ночь накрыла зону внезапно и стремительно, как если бы вдруг вырубили освещение. Модули, производственные корпуса, серая стена, увитая «колючкой», вышки с охранниками растворились во мраке, и по земле заструился стылый холод, словно где-то рядом открыли настежь дверь гигантской морозильной камеры.

Я смотрел в окно и монотонно жевал почти безвкусные баночные сосиски «Хот-дог». Насколько я понял, лагерники, во всяком случае охранка, питались консервами. Маринованные огурцы, маринованные грибы, консервированные сосиски, баночные голубцы, ветчина, салями, галеты, пепси-кола, пиво… Эти деликатесы могут радовать желудок человека очень недолгое время, после чего к консервам появляется стойкое отвращение. Это я испытал еще в Афгане на собственной шкуре. До сих пор не могу есть сгущенное молоко и кильку в томатном соусе. Перекормили. А вот «Хот-дог» надоел мне уже после первой сосиски.

Я взглянул на часы: 23.20. Рэд провел контрольную проверку ровно в двадцать три, и с этой минуты выход из модуля без особой причины был запрещен. Несколько человек, как и я, что-то жевали, сидя за столами или облокотившись о стойку бара, другие сидели у телевизора, дымили сигаретами и смотрели боевик, кое-кто уже спал. Лысый затылок Рэда закрывал мне телевизор, и я никак не мог понять, о чем фильм и почему его герои все время так пронзительно кричат.

Я выудил из банки третью сосиску, с ненавистью посмотрел на нее и опустил обратно. Нет, этим крахмалом впрок не наешься. Салями неестественно красного цвета тоже не вызывала у меня положительных эмоций. Что-то вы, Кирилл Андреевич, начали перебирать харчами, подумал я и встал из-за стола.

По коридору я старался идти беззвучно, но подошвы ботинок липли к влажному линолеуму, и получался чавкающий звук. Я прошел мимо умывальника. Громко фыркая, над раковиной обливался водой изрисованный татуировками человек. Следующая дверь – канцелярия Рэда. Я остановился посреди коридора, обернулся. Над бритыми затылками по-прежнему покачивалось облако дыма. На экране телевизора злоумышленники расстреливали заложников и копов. Бритые затылки перед телевизором замерли и подались вперед. Боевик достиг своей кульминации.

Я сделал шаг к двери канцелярии. В конце коридора двигалась тень дежурного. Он караулил входную дверь и следил за работой двух оборванцев, один из которых мыл пол, а второй набивал мусором полиэтиленовый мешок.

Взявшись за дверную ручку, я открыл дверь и проскользнул внутрь. Свет не стал зажигать, чтобы не привлечь внимание охранника, который мог находиться снаружи, под окнами модуля, подошел к кровати, пошарил руками по одеялу, ощупал холодный металл спинки, присел, провел рукой под койкой. Автомата не было.

Я сел на койку, качнулся на пружинах и сразу почувствовал его. Нет, Рэд не оригинален, если прячет оружие под матрацем.

Короткий, похожий на игрушку автомат я затолкал за пояс за спиной. Холодный металл уперся мне в позвоночник, идти было неудобно, не говоря уже о том, чтобы согнуться или присесть.

Я повернул к выходу. Охранник уже сидел в кресле, положив ноги на стол, и перелистывал журнал.

– Куда? – спросил он, не поднимая головы.

Я вынул из кармана ключи и звякнул ими.

– Тебя что, не предупредили? – спросил я.

– Насчет чего?

– Мне надо на склад.

– А-а, – протянул он. – Ты теперь вместо этого… Ну, валяй!

Я потянул на себя засов. Он заскрежетал, и этот звук могли услышать в зале, если в этот момент телегерои прекратили стрельбу и вопли. Надо было торопиться. Я толкнул дверь, но она не дрогнула.