— Я за тебя рада.

Поглядев на заместителя директора, Сара вновь обрела серьезность.

— Все это ни к чему, если мы не уберемся к чертям из этой лодки. Сейчас нас пытаются выследить все военные корабли на свете. Шансы, что мы отсюда выберемся, выглядят бледновато.

Продолжая улыбаться, Вирджиния похлопала ее по руке.

— По-моему, наши шансы выжить только что выросли процента на четыре как минимум, — промолвила она, глядя на четверых новоприбывших.

Капитан Эрталль наконец покинула свою каюту, спустившись в лифте на десятую палубу. Там она неспешно зашагала по широкому коридору, игнорируя членов команды, приветствовавших ее при встрече. Не заметила даже первого помощника Сэмюэльса, нагнавшего ее и шедшего рядом. Лишь кивнула, даже не оглянувшись на него и не сбившись с шага.

— Капитан, — окликнул Сэмюэльс, обратив внимание, что глаза у нее снова чистые.

— Дети все на борту и в безопасности? — осведомилась она, глядя прямо перед собой.

— Да, мэм, они в матросской кают-компании, едят.

— Хорошо, я как раз туда и иду. Вы что-нибудь хотите мне доложить, коммандер?

Сэмюэльс заметил, что, хотя сейчас они в коридоре совершенно одни, она вместо привычного неформального обращения «Джеймс» использовала «коммандер».

— Сержант Тайлер разместил взрывчатку во всех узловых точках пещеры. Ее должно хватить, чтобы обрушить пещеру в море. Все материалы, важные для «Левиафана», подняты на борт, все припасы погружены. Оригиналы дневников и исследований вашей семьи, а также все книги на борту и в полной безопасности.

Александрия наконец остановилась и обернулась к Сэмюэльсу:

— Как только Тайлер и его люди поднимутся на борт, выходим в море.

— Есть, капитан. — Он медленно повернулся. От его взгляда не ускользнула медлительность ее походки. — Может, обсудим размещение детей, раз мы теперь вступили в войну? Может, за обедом сегодня вечером?

Остановившись, Эрталль полуобернулась к Сэмюэльсу:

— За обедом?

Сэмюэльс огляделся, чтобы убедиться, что их никто не слышит.

— Да, мэм. Вы просили, чтобы я отобедал с вами в двадцать три ноль-ноль.

— Программа, касающаяся детей, будет продолжена, коммандер. Нет никакой нужды ни в обеде, ни в дальнейших обсуждениях.

Сэмюэльс промолчал, а Эрталль отвернулась и продолжила свой путь.

Когда Найлз и его люди в сопровождении первого помощника Сэмюэльса направились со смотровой палубы обратно в кают-компанию, Джек пошел рядом с Сарой. Коллинз все не мог наглядеться на миниатюрную женщину-геолога, и она чувствовала, что взгляд его выразителен, как никогда. Она увидела то, что считала попросту невозможным, — Джек Коллинз не боится выказать свои чувства. «Может быть, для этого требовалось, чтобы мы оба сочли друг друга погибшими», — подумала она про себя.

Менденхолл и Райан, плетясь в хвосте группы, наблюдали за безмолвным общением полковника с Сарой: то она украдкой бросит взгляд на Джека, то наоборот.

— Прямо мурашки по коже, — заметил Уилл по поводу этой странной встречи.

Коммандер Сэмюэльс казался куда более сдержанным, чем обычно, — во всяком случае, Найлзу и тем, кто уже имел дело с первым помощником.

В кают-компании негде было яблоку упасть; здесь царил гам. Заняты были все столики, за исключением одного. Первый помощник жестом пригласил их садиться. Как только все заняли места, подростки-кадеты расставили перед ними стаканы с водой и разложили столовые приборы, хотя, судя по их виду, сосредоточиться на своих обязанностях им было трудновато. Они то и дело бросали взгляды в центр большой столовой, где сидели детишки, уплетавшие свои трапезы за обе щеки. Остальные кадеты и парочка взрослых членов команды стояли над ними, шутя и поддразнивая.

— Похоже, ребятишки тут очень популярны, — бросил реплику Менденхолл с дальнего конца стола.

— Что поднимает непростой вопрос о том, насколько нравственно уничтожать это судно с детьми на борту, — заметила Алиса, переводя взгляд с детей и юных кадетов на лица сидящих за ее собственным столом.

И тут впервые все до единого поглядели на Джека, как бы спрашивая его совета. Но он лишь покачал головой, поставив стакан на стол.

— В данный момент я располагаю лишь одной обязанностью, и никаких магических ответов у меня для вас нет. Я планирую вытащить нас из этой технической кунсткамеры при первой же возможности. Эти дети — неотъемлемая часть того, что тут творится, и выясним ли мы, что к чему, или нет, роли не играет. — Он оглядел каждого по очереди. — Мы выберемся отсюда и позволим профессионалам, способным сразиться с этой женщиной, сделать свою работу.

Ни одному из присутствующих еще не доводилось слышать из уст Джека чего-то подобного. Единственный человек, который всегда знал свой долг и что следует сделать во благо родной страны, теперь вдруг взглянул на все иначе. Сара со своей стороны, глядя на Джека, видела произошедшую в нем перемену — и это встревожило ее.

Гомон в столовой вдруг стих. Все взоры обратились в дальний конец помещения, где открылся люк. На пороге стояла Эрталль — блистательная в своем темно-синем сюртуке, доходящем до самого пола. Воротника у ее белой блузы не было, а синие брюки доходили только до лодыжек. Ее черные волосы, зачесанные на одну сторону и ниспадающие на правое плечо, буквально сияли.

Джек, Карл, Уилл и Райан встали, чтобы впервые приглядеться к капитану Александрии Оливии Эрталль.

— Ух ты, — проронил Райан Менденхоллу.

— Осади конец. У меня такое чувство, что это не твой тип, — вполголоса бросил Уилл в ответ.

Что же до Эверетта, то он первым делом отметил с противоположного конца помещения, как эта женщина встала — будто статуя в обрамлении проема люка, чтобы все находящиеся внутри могли ее увидеть. Он не знал, высокомерие ли это или естественная манера ее поведения, и решил придержать суждения до поры, пока не увидит побольше. Но в одном все они были в мыслях своих единодушны: эта женщина явно пребывала в своей стихии.

Как только она ступила внутрь, детишки, старшему из которых с виду было не больше восьми или девяти, сорвались со своих мест. Все они, все тридцать два ребенка, бросились к капитану Эрталль. Впервые со времени своего прибытия сюда Найлз и остальные увидели, как на лице Александрии появилась улыбка. Раскинув руки, она позволила детям сгрудиться вокруг нее. Они тянули к ней ручонки, и она ласкала своими ладонями все головки, до которых могла дотянуться. Взрослые же члены экипажа тем временем из кожи вон лезли, стараясь удержать детей под контролем.

Александрия склонилась к детям, улыбаясь, касаясь их маленьких личиков своими изящными пальцами. А дети в ответ тянулись к ней, будто это было для них самым главным на свете. Когда же взрослые члены экипажа и кадеты хотели было угомонить детей, Эрталль от них лишь отмахнулась.