Потрясенный увиденным, Федор на несколько секунд забыл о том, что сам находится в гуще сражения, и это едва не стоило ему жизни. Римский солдат, возникший рядом, ткнул его мечом в грудь, но угодил в нагрудные пластины из металла.

— Ах ты, тварь! — разъярился Федор и, отпрыгивая назад, рубанул его в полете сверху вниз острием.

Клинок звякнул о шлем легионера, срубив с того плюмаж из красных перьев. Но римлянин нанес новый удар. На сей раз удар пришелся в щит, но на излете поранил левое плечо. По руке поползла струйка крови.

— Как ты меня достал! — не выдержал Федор и, совершив новый прыжок, выставил вперед щит, налетев на легионера. Тот прикрылся своим щитом, но Федор был более рослым, и ему удалось сбить противника с ног.

Когда легионер оказался распластанным на камнях, а его щит отлетел в сторону, командир седьмой спейры, не теряя драгоценных секунд, вогнал фалькату в живот противнику и для надежности провернул клинок. Римлянин издал предсмертный хрип и выронил меч на камни.

Федор быстро поднялся, снова осматриваясь по сторонам. Пока морпеха никто не атаковал. Более того, его спейра уничтожила всех легионеров, оказавшихся на пути, правда, и сама уменьшилась более чем наполовину. Сами же римляне и не думали обороняться здесь до последнего. Бросив свой арьергард на растерзание, они все силы вложили в последний удар и прорвались.

Бой в ущелье и вокруг Федора затихал. Со своего места он видел, как плотные ряды римлян — а их оставалось еще несколько тысяч — пробив центр обороны последней линии африканских пехотинцев, вырвались на свободу. Сохраняя боевой порядок, римляне устремились по дороге вперед, оставив позади Тразиментское озеро.

Опустив взгляд, Федор вдруг увидел тело Акрагара. Командир двадцатой хилиархии лежал в трех шагах от него и был мертв — из его груди торчал пилум, проткнувший тело военачальника насквозь. Шлем его валялся рядом, а остекленевшие глаза Акрагара застывшими зрачками смотрели в небо.

Федор выдернул пилум из груди Акрагара и подозвал жестом ближайших солдат, приказав им отнести тело командира в лагерь, где его похоронят с почестями. Солдаты тотчас принялись изготавливать носилки из копий. Подошедший к ним Урбал в залитых кровью доспехах некоторое время смотрел на погибшего командира, затем покосился на Федора, но ничего не сказал, а лишь усмехнулся, подняв глаза к небу. Он словно разговаривал с богами, вершившими судьбы смертных. Но Федору сейчас было не до отвлеченных понятий. Римляне прорвались, бой еще не закончился.

— Построиться! — приказал он оставшимся в живых солдатам. — Мы будем продолжать преследование противника, пока не уничтожим его.

И солдаты седьмой спейры с присоединившимися к ним остатками пехотинцев из пятой, четвертой, восьмой и еще нескольких оставшихся без командиров подразделений устремились в погоню за римлянами. Всего под командой Федора оказалось человек триста или четыреста. Он, впрочем, не считал. Бой у Тразиментского озера случился жестокий. Погибла почти половина африканцев, защищавших дорогу, в числе которых оказались Акрагар и два других командира хилиархий, а также все командиры спейр. Федор был единственным из них, кто выжил в этой мясорубке. Жив остался и его помощник Маго, умертвивший своей рукой не меньше десятка римских солдат.

Легионеры потеряли в этом прорыве не меньше трех тысяч человек. Трупы их устилали в этом месте всю дорогу Рим-Арреций вперемешку с африканскими пехотинцами.

Построив оставшихся воинов в боевой порядок, Федор снова повел изможденных солдат в бой. Они догнали и преследовали римлян до тех пор, пока не миновали лагерь карфагенской армии, находившийся у дороги, и к преследованию не подключилась иберийская и нумидийская конницы.

Прорвавшимися римлянами командовал явно хороший стратег. Легионеры стойко отражали нападения легкой конницы и пехотинцев Федора, с каждым часом уходя все дальше от места боя. В конце концов, к месту перманентного сражения прискакал сам Ганнибал и приказал прекратить преследование. К этому времени солдатам Федора и нумидийцам постоянными атаками удалось уничтожить еще несколько сотен легионеров.

— Пусть уходят, — сказал вождь армии Карфагена, глядя, как легионеры удирают в сторону Рима. — Эти люди лучше других расскажут о своем поражении согражданам и посеют панику в Риме задолго до нашего появления. Армия Фламиния уничтожена, а эти нам принесут больше пользы живыми, чем мертвыми.

Вечером Ганнибал устроил в лагере настоящий пир по случаю победы над римским консулом. Фламиний погиб сам и положил на поле сражения почти тридцать тысяч человек. Остальные бежали, чтобы донести весть о разгроме до самого Рима. Победители захватили множество оружия и доспехов. Сняли тысячи отличных кольчуг с поверженных римлян и переоделись в них. В число счастливчиков попали Летис и Урбал, изорвавшие в бою свои доспехи и заменившие их на новые. Федор, также имевший возможность оценить в бою прочность кольчуги противника, все же предпочел свои доспехи римским.

Тем же вечером, на общем военном совете, при свете костров, освещавших богатую добычу, Ганнибал поздравил свою армию с блестящей победой и назначил новых командиров хилиархий вместо погибших в сражении у Тразиментского озера, воздав павшим почести. Новым командиров двадцатой хилиархии стал Федор Чайкаа.

— Ты был прав, — признал Урбал, когда они втроем пили вино на общем пиру. — Словно предвидел будущее. Боги тебя не обманули.

— Это судьба, — просто ответил морпех, погруженный в свои мысли.

— Что-то ты не весел, Федор, — хлопнул его по плечу Летис. — Вроде не ранен, стал большим командиром. Добычи получишь немало за победу.

Но Федор только отмахнулся. Он, конечно, гордился, что под его началом теперь оказалось больше тысячи человек, но думал сейчас совсем не об этом. Все его мысли касались близкого Арреция, где находилась вилла сенатора Марцелла. Узнав о поражении Фламиния, тот наверняка бросится в бега, навстречу наступавшей армии второго консула. И увезет с собой Юлию, если она там. А она еще там. Федор чувствовал это.

А потому он вдруг резко встал и направился к шатру Ганнибала, у которого тоже шумел пир по случаю победы. Командующий был на месте и пировал со своим братом и высшими чинами армии. Не без труда, но Федор пробрался к нему, добившись немедленной встречи.

— Что тебя беспокоит? — удивился Ганнибал, когда ему доложили, что новоиспеченный командир двадцатой хилиархии просит его о немедленной встрече. — Почему ты не пируешь, Федор Чайкаа, когда все предаются радости? Выпей вина и оставь заботы до завтра. Сегодня наш праздник!

Они вошли в шатер, чтобы шум не мешал им говорить. Хотя и здесь он звучал ненамного тише.

— Во время боя я немного отвлекся на римского офицера, — соврал Федор, — поведавшего мне о том, что у Арреция находится вилла сенатора Марцелла. Я думаю, тебе знакомо это имя.

Ганнибал нахмурился.

— Марцелл… как же… хорошо знакомо. Это он помог отобрать у нас Сицилию, убив множество солдат Карфагена. Старый волк с острыми зубами. Ты говоришь, он здесь?