Сравните реакцию моих родителей с реакцией, которую вполне можно ожидать от строгой матери китаянки: «Опять четверка по математике в дневнике? Чтоб в следующий раз не приходил без пятерки, а то из дома выгоню!»

Вот уже 2000 лет прошло с тех пор, как для китайского мальчика из крестьянской семьи открылась возможность стать высокопоставленным чиновником с помощью хорошего образования; китайцы верят, что упорный труд делает человека умнее. Конфуций считал, что отчасти способности человека — это «дар небес», но в основном — результат прилежной работы.

Исследование, проведенное в старших классах американских школ в 1968 г., показало, что уровень IQ у учеников китайского происхождения и их одноклассников с европейскими корнями был примерно одинаков[213]. Но результаты по экзаменационному тесту SAT учеников китайского происхождения были лучше примерно на треть среднеквадратического отклонения. Оценки за тест SAT в значительной степени коррелируют с уровнем IQ, но больше говорят именно об успеваемости, в отличие от теста на IQ. Удивительно, но спустя пару десятилетий после окончания школы вероятность занять позиции менеджеров, инженеров и т. п. для американцев китайского происхождения была на 62% выше, чем для американцев с европейскими корнями[214]. Среди американцев с европейскими корнями учащиеся, считавшие, что способности можно развить, ушились лучше тех, кто так не считал[215]. Когда им объясняли, что то, насколько ты умен, в значительной степени зависит от того, насколько усердно ты занимаешься, успеваемость улучшалась. Понимание важности собственных усилий особенно важно для чернокожих и латиноамериканских учеников из бедных семей[216].

Различные взгляды представителей восточной и западной цивилизаций на изменчивость и приспосабливаемость сказывается практически на всех сферах жизни. Представители европейской культуры — особенно американцы — называют человека, обвиняемого в совершении кражи или убийства, преступником. Азиаты избегают такой категоричности. Возможно, поэтому в Азии относительно редко приговаривают преступников к длительному тюремному заключению. Суды в США в пять раз чаще приговаривают подсудимых к тюремному заключению, чем в Гонконге, в восемь раз чаще, чем в Южной Корее, и в 14 раз чаще, чем в Японии.

Диалектика и мудрость

Это письмо журналистке Абигейл Ван Бюрен, ведущей рубрику «Вопрос — ответ», было опубликовано в нескольких газетах. Пожалуйста, подумайте, к каким последствиям может привести ситуация, описанная ниже.

Дорогая Абби!

У моего мужа Ральфа есть сестра Дон и брат Курт. Их родители умерли шесть лет назад почти одновременно, с разницей в шесть месяцев. С тех пор примерно раз в год Дон говорит, что нужно купить надгробие на их могилу. Я только за, но Дон намерена потратить на это кучу денег и ждет, что братья помогут ей оплатить эту сумму. Недавно она сказала мне, что уже отложила на это $2,000. Недавно Дон позвонила и объявила, что дела продвигаются, она уже выбрала камень, написала эпитафию и заказала надгробие. Теперь она ждет, когда Курт и Ральф выплатят ей «их долю». Она сказала, что сделала все без их участия потому, что все эти годы чувствовала вину за то, что на могиле ее родителей нет надгробия. Мне кажется, что раз Дон сделала все сама, ее братья ничего ей не должны. Но я знаю, что, если Курт и Ральф не заплатят ей, эти разговоры не закончатся никогда. Как вы посоветуете мне поступить?

Мы еще немного поговорим о различиях между мышлением Востока и Запада, а затем вернемся к этому эпизоду.

Вспомните, что Жан Пиаже, выдающийся детский психолог середины XX в., считал, что основой мышления взрослого человека является логика высказываний. Он называл эти логические правила «формальными операциями», противопоставляя их «конкретным операциям», характеризующим детское представление, например, о соответствии количества вещества форме содержащей его емкости. (Песка не станет ни больше ни меньше, если его пересыпать из высокой узкой емкости в короткую и широкую.) Пиаже считал, что дети используют логику для понимания происходящих вокруг событий, но они не способны использовать ее для того, чтобы мыслить абстрактно. Став подростками, они начинают использовать формальные операции, чтобы думать об абстрактных концепциях. Формальные операции — правила логики высказываний — могут быть только выведены путем умозаключений, им нельзя научить. Они полностью формируются к концу подросткового возраста. Научиться мыслить абстрактно после достижения этого возраста уже нельзя. Каждый нормальный взрослый человек обладает одним и тем же набором правил формальной логики.

По большей части вся эта теория ошибочна. Как показывает эта книга, существует бесчисленное множество абстрактных правил, помимо этих самых формальных операций, например концепция статистической регрессии или анализ эффективности затрат. Более того, до этих абстрактных правил можно не только додуматься самостоятельно, им можно научить, и мы продолжаем учиться, уже повзрослев. Отчасти в ответ на теорию Пиаже в конце XX в. психологи придумали термин «постформальные операции», который означает принципы мышления, которым человек учится, выйдя из подросткового возраста, и которые, как правило, подразумевают не один-единственный верный вариант действий, а множество правдоподобных решений. Применение этих принципов может открыть новые перспективы решения проблем или послужить практическим руководством по разрешению очевидных логических противоречий и социальных конфликтов.

Постформалисты, а именно Клаус Ригель и Майкл Бассекс, назвали этот тип мышления диалектическим[217]. Описывая эти принципы, они в значительной степени опирались на восточную философию. Эти принципы можно разделить на пять групп.

Взаимосвязи и контекст. Диалектическое мышление уделяет особое внимание взаимосвязям и контексту, важности восприятия объекта или явления как части чего-то большего; пониманию того, как работает система в целом; равновесию внутри системы (тела, группы объектов, производственного процесса) и необходимости рассматривать одну и ту же проблему с разных точек зрения.

Антиформализм. Диалектическое мышление противопоставляется формализму из-за того, что последний отделяет форму от содержания. Мы совершаем ошибки, абстрагируясь от конкретики проблемы, превращая ее элементы в части формальной модели и игнорируя факты и контекст, имеющие важнейшее значение для корректного анализа. Переоценка логического подхода ведет к искажению проблемы, стереотипности и ошибкам.