склад характера – в стихах я назвал его «мыслящим промышленником». Люди дела, современного кроя ума, далекие от абстрактных лозунгов, «деловые сумасшедшие», они перекраивают производство, борются с хаосом бытия. Я встречался с ними. Они по-мужски сами пытаются преодолеть инерцию стиля. Хочется видеть этот характер и в поэзии.

Чтобы научиться плавать, надо плавать, молодому поэту надо печататься. Маститые должны помочь допечатной музе. Хорошо бы издать молодую антологию под названием «До» – авторов допечатных, до славы, до успокоенности. «До» – это первая нота музыкальной гаммы. С нее все начинается. Так и вижу золотую ноту на переплете.

Не будем догматиками – художник может сложиться и поздно. Пример тому – судьбы Уитмена, Тютчева, Гогена. Поэзия не метрическая анкета. Новый поэт может прийти с улицы, а может и родиться из тех, которые уже есть.

В недавно вышедшем «Дне поэзии» Александр Михайлов пишет, что с середины 60-х годов «началась продолжающаяся и ныне критическая “кампания” по развенчиванию плеяды молодых поэтов 50–60-х годов…» Кто эти поэты, начавшие свой путь в 50-х и которых вот уже 20 лет все развенчивают и не могут развенчать? Может быть, Булат Окуджава и Белла Ахмадулина? Роберт Рождественский и Евгений Евтушенко? Владимир Соколов и Глеб Горбовский? Новелла Матвеева и Владимир Цыбин?

Я по-разному отношусь к этим разным поэтам, но, к сожалению для инициаторов «кампании», Время и суд читательский неумолимы. Без имен этих, как и без других имен и манер, сегодняшняя поэзия невозможна. А не будь этих имен, сколько критиков-беллетристов осталось бы без работы!.. Правда, есть сдвиги. Радостно за критика, который недавно признался, что ему понадобилось 7 лет для того, чтобы понять Роберта Рождественского, верю, что лет через семь он дорастет до понимания других поэтов.

Время с юмором относится как к «обоймам», так и к «кампаниям». Поэт всегда единичен, он – сам по себе.

Понятие «поэт» шире понятия «певец поколения».

Поэтом какого поколения был Блок? Да всех, наверное. Иначе голос поэта пропадал бы с уходом его поколения, обладая лишь исторической ценностью. Поэт может и не быть певцом поколения (Тютчев, Заболоцкий). И наоборот – Надсон не был поэтом.

* * *

Поэта рождает прилив, как говорили классики, «идеального начала», великой идеи. Поэт – это прежде всего блоковское «во Имя».

Этим «во Имя» он вечно нов, это «во Имя» он объясняет знаками своего искусства, этим «во Имя» он противостоит пошлости банального вкуса, этому «во Имя» и посвящена данная ему единственная жизнь.

Жду рождения нового поэта, поэта необычайного.

Возможно, он будет понят не сразу. Но вспомним классическое:

У жизни есть любимцы, Мне кажется, мы не из их числа.

Пусть он будет не любимцем, а любимым у жизни и поэзии. Пусть насыщенный раствор молодой поэзии скорее выкристаллизуется в магический кристалл.

Растительный стиль столетия

Заходите в сайт, господа! Не стесняйтесь грязной обуви. Вживайтесь в новый стиль столетия.

Так, на Венецианской архитектурной Бьеннале-2000 голландцы построили домик, где вместо стен огромные экраны проецировали Прошлое, Настоящее, Будущее и то, чего Никогда не будет. Потолок – пятая реальность. Под ногами, как цветущий луг, – шестая.

Приучайтесь жить в иных измерениях, господа.

Одновременно из нескольких экранов вещают зодчие, заглушая друг друга. Чат. Самовыражаются.

Слышится родной рев. Это Хрущев орет. Учит, как строить и писать стихи. Это он на меня орет, на кремлевской встрече с интеллигенцией.

Есть нечто мистическое в том, что аудиозапись его речи нашли в пензенском архиве за три месяца до конца столетия. Когда Василий Аксенов, мой подельник по хрущевскому ору, услышал эту запись, он был в шоке. Общеизвестно, что там впервые в истории русскому поэту была брошена в лоб угроза высылки из страны. И т. д., и т. п.

Но рев, предсмертный рев столетия…

Теперь, вслушиваясь в периоды великодержавного голоса, я вдруг обнаружил странный ритм и поэтические синкопированные просодии текста. Подобное было в музыке Шостаковича к «Катерине Измайловой» и, может быть, в нынешнем рэпе. В белом стихе даже кое-где проглядывала рифмовка.

Бережно, не изменив ни одного слова, я расположил текст речи в поэтической строфике. Повторяю, в тексте НЕ ПРИБАВЛЕНО НИ ОДНОГО ЛИШНЕГО СЛОВА.

Прежде я пользовался стенограммой из кремлевского архива. Увы, она оказалась приглаженной и даже с некоторыми добавлениями, которые топорно искажали музыкальный рисунок речи. Так, например, в слова художника Голицына была добавлена фамилия некоего поэта, которая, может быть, улучшала политическую окраску, но рушила поэтический строй. Многое было вырублено, например словечко «очкастый».

Что это? Прошлое? Настоящее? Не дай бог, Будущее…

Настоящая будущая архитектура ныне не признает прямых углов. Она с детства полюбила овал. Ее формы растительны, повторяют движения тела, адресуются к боди-арту.

Известно, что Первую премию Бьеннале получил Грэг Линн за свое «Эмбриональное жилище», он имитирует форму человеческого нутра, оцифровывает движения акробатов и каратистов. Комфортабельная, чревоудобная архитектура.

Помню, как в прошлом веке я посетил виллу Пьера Кардена, где не было ни одной прямой линии – все вогнуто, выпукло, даже стекла. И вот сейчас это стало нормой, стилем нового столетия. То же самое – в музее Гугенхайма (Бильбао) – «Гуги», как его называют испанцы. Я был там на встрече интеллектуалов Европы, и нарциссичная архитектура влияла на рассуждения ораторов. Сбоку музей похож на корабль, а с птичьего полета – на диковинный цветок. Линкор и горлица? Сирень на крейсерской скорости? Гибрид шаланды и ландыша? «Гуги» считается заключительным аккордом XX века. Но оказалось, что он стал родоначальником стиля нового столетия.

Выпуклы формы сайта «Новые публикации». Новые? Или Прошлые?

Эта публикация произошла в 2000 году – первая публикация главы из моей древней поэмы «Лонжюмо», которую я писал до и после хрущевского ора. Вопреки общему мнению публикация ее проходила с трудом. Одну главу особенно было жалко. Тогда я нашел телефон всесильного секретаря ЦК по идеологии, позвонил и сказал: «Что за дела? Не печатают ленинскую цитату!» Трубка грозно прогромыхала: «Кто не печатает?! Почему?» Затем трубка осторожно поинтересовалась: «А что, собственно, за цитата?» Я прочитал ему эту главку:

Мы – утопленники Утопии.

Изучая ленинский текст,

выражение «двоежопие»

мной прочитывается как тест.

Вылезает из круглых скобок

перископный глаз, как циклоп.

Раздвоение душ прискорбно,

но страшней – раздвоение жоп.

Удивительная новинка —

человек с четырьмя половинками.

Амортизирован, чтоб лежать —

НЕПОНЯТНО, КУДА ЛИЗАТЬ.

Многоженство антизаконно.

К многоженству сейчас пришли,

как