Пока по телевизору шла надоевшая до умопомрачения реклама, мужчина торопливо готовил холостяцкий ужин – порезал хлеб с салом, затем вскрыл банку горбуши, маринованные огурцы, сполоснул под краном пучок зеленого лука.

На кухню зашла Даша, облезлая кошка неопределенного возраста. Внимательно осмотрев замызганные кормушки, она с вызовом посмотрела на хозяина и требовательно мяукнула.

– Хрен тебе, – буркнул Борис, облизывая крышку от рыбных консервов. – Я вас уже паштетом сегодня кормил.

Следом за Дашей на кухню прошествовали еще три кошки. Одна из них принялась обнюхивать плошку с застоявшейся водой, вторая пружинисто запрыгнула на стол и потянулась к открытой банке с горбушей.

– Аська, мать твою! – заорал Борис. Он смахнул кошку со стола, но та успела вильнуть хвостом, мазнув им по нарезанному хлебу. – Шлюха полосатая!

Кошки замяукали, начав тереться об ноги мужчины. Вернее, нога была одна, правая. Левая же оканчивалась протезом – результат давнишней аварии. Виноваты, по сути, были оба – водитель «Ауди» превысил скорость, а Борис был уже «тепленький» и переходил дорогу в неположенном месте. Раздробленную ногу попытались собрать из осколков костей, но возникли осложнения, началось заражение тканей, и все, что ниже колена, пришлось ампутировать. Собственно, из-за этого и пришлось оставить службу, и теперь он передвигался только с помощью костыля.

– Никак не нажретесь, – проворчал Борис, ковыляя к заляпанному жиром холодильнику. – Однажды утром я проснусь без второй ноги, которую вы обглодаете ночью, чертовы засранцы.

Выудив упаковку куриного паштета, он выдавил в кормушки бледно-розовую массу. Кошки, урча и толкаясь, мгновенно накинулись на еду.

– На сегодня все, – объявил Борис, глядя, как из коридора, учуяв запах съестного, прибежали два крупных кота. – Не устраивает режим питания – выгоню на хер.

Он указал на котов, которые, бесцеремонно расталкивая кошек, стремились пролезть к ужину:

– Вам, мудакам, яйца отрежу, чтобы не размножались. А вас, блядей, – он ткнул пальцем на урчащих кошек, – вообще на порог не пущу.

Подхватив разделочную доску с приготовленной закуской, Борис, хромая, поспешил в комнату. Между тем Юрий Яковлев выразительным голосом читал закадровый текст:

– «…Здесь было так темно, тихо и пустынно, что невольно хотелось совершить преступление…»

Поставив ужин на обшарпанный табурет, Борис, стуча костылем, вернулся на кухню за бутылкой и рюмкой. По дороге в комнату его взгляд случайно наткнулся на старый комод, притулившийся в прихожей. На нем ворохом лежало содержимое почтового ящика, которое он извлек, как только вернулся из магазина. Среди рекламных буклетов и бесплатных газет виднелся кончик конверта. Захватив его мизинцем руки, в которой была зажата мутная рюмка, Борис забрал его с собой в комнату.

«Что это? Опять какая-то реклама?» – рассеянно подумал он.

Мужчина поставил запотевшую бутылку на пол и с облегчением плюхнулся на засаленный диван, усеянный проплешинами. Пока его пальцы торопливо распечатывали водку, глаза неосознанно косились на конверт.

– …студенту 2 курса… педагогического факультета… – вслух прочел он. – Долину Борису Анатольевичу…

Он замер, рука, держащая бутылку, зависла в воздухе.

«Какой, в жопу, студент?! – изумленно подумал Борис. – Я учился в институте пятнадцать лет назад! Да и то два курса! После чего, аля-улю, загремел в армию!»

И хотя искушение выпить было велико, он нехотя отставил бутылку в сторону и схватил конверт. Дрожащими пальцами сорвал полоску с боковой стороны и, вынув наружу невзрачный листок, непонимающе уставился на текст. Перед ним была копия газетной статьи о смерти какой-то малолетней девочки.

– Маша Федорова… – пробормотал он, бегая глазами по строчкам. – Несчастный случай… Воспитатели проявили халатность…

Он вздрогнул, наткнувшись на свою фамилию. В мозгу, тихо искрясь словно несправная проводка, вспыхивали нечеткие кадры прошлого, постепенно вырисовывая общую картинку.

– Чтоб меня, – обескураженно проговорил Борис, прочитав статью заново. Теперь он окончательно вспомнил.

Точно. У него была летняя практика, и преподаватель разрешил ему принести справку из детского сада о том, что он отработал там положенные часы… В тот день группа, с которой он работал, отдыхала на пикнике в лесу, где и произошла трагедия. Эта девчонка… как там ее, Маша… Она провалилась в заброшенный колодец, где и умерла. Поначалу поднялась было шумиха, которая, впрочем, быстро утихла. Потом Борис завалил сессию, и его вытурили из института…

– Что за хрень? – нахмурился он, в третий раз пробегая глазами по заметке. Помедлив, он разорвал послание вместе с конвертом, бросив клочки прямо на пол. И только после этого, наполнив доверху рюмку, с жадностью выпил.

– Это все полное дерьмо, – сказал он, закусывая ломтиком сала.

В этот момент ему и в голову не могло прийти, что странное письмо каким-то образом связано со смертями Ирины Кожуховой и Олега Тюрина, хотя о гибели этих несчастных он слышал в новостях.

В комнату вошла Аська. Приблизившись к обрывкам статьи, кошка начала играть лапой с одним из клочков.

– …«Но вы шофер?» – продолжался тем временем фильм.

– «Нет, нет», – нервно отвечал Деточкин.

– «А что же тогда здесь делаете?»

– «Вот хочу угнать эту машину, а вы меня задерживаете…»

От второй рюмки Борис разомлел. Почесав дрябло выпирающий живот, он зевнул. Мысли о необычной заметке в конверте начали медленно растворяться, как утренний туман.

Борис уже намеревался наполнить рюмку в третий раз, как снаружи раздался шорох.

Словно…

«Кто-то спрятался в кустах?» – внезапно подумал он, чувствуя, как на лбу выступила испарина. Борис шумно сглотнул и, кряхтя, поднялся с дивана. Медленно приблизившись к окну, мужчина осторожно отодвинул потемневшую от грязи штору.

От увиденного брови инвалида сдвинулись на переносице.

По заросшим сорняками грядкам, подгоняемый ночным ветерком, плыл воздушный шар. Ярко-желтый цвет и каплеобразная форма делали его похожим на огромный лимон.

– Какого черта? – хрипло выдавил Борис, провожая изумленным взором шар, который вскоре скрылся из виду.

Внезапно со стороны крыльца раздался звонкий хлопок, и он едва не обмочился от страха.

«Ружье, – пронеслась в мозгу лихорадочная мысль. – Похоже, за дверью воры…»

Резким движением он задвинул штору и, волоча за собой протез, потащился в подсобное помещение рядом с входной дверью – там у него хранилась «ижевская» двустволка.

– Только попробуйте сунуться, падлы, – прошептал Борис, обтирая пыль с черно-матовых стволов. Приятная тяжесть и прохлада оружейной стали слегка успокоили инвалида. Зарядив двустволку, он подошел к входной двери и несколько секунд прислушивался, затаив дыхание.