Скандинав попытался прицелиться, но мешали азарт боя и дрожь в поврежденной руке. Рытвины от ногтей зомби оказались глубокими и кровоточили.

– Стреляй, брателло! – орал Пугало, спотыкаясь о трупы зомби и строительный хлам улицы. – Мочи гада-а.

Скандинав выпустил очередь. Мимо. Еще. Косо.

– Стреляй, мля-я, – истошно вопил бандит.

Отваговец настолько увлекся мимикримом, что не заметил с другой стороны от удирающего бандита крадущегося аасмена. Мутант мотнул головой, трубка противогаза болтанулась, он подобрался и прыгнул.

В это время Скандинав наконец-то попал в мимикрима, который подломился, упал в трех метрах от Пугала. Споткнулся и бандит. Тяжело дыша, он размахнулся пулеметом, чтобы ударить зверя. И в этот миг на него наскочил аасмен.

Раздался крик, от которого застыла в жилах кровь. Даже бандиты, добежавшие до кафе «Блинная», обернулись и замерли. Уж кто-кто, а они слыхали предсмертные крики.

Скандинав хаотично перезаряжал обойму автомата, не попадал, клинил, цеплял. Руку саднила рана, адреналин в крови кипел и рвался наружу. В берец правой ноги бойца впились зубы раненого зомби, подползшего сзади.

В двадцати метрах от него катался в пыли и крови Пугало, пытаясь отбиться от мутанта. Его ор перерос в хриплый мат, затем в булькающий рев. Подоспели еще два молодых аасмена. Рычал и пытался встать мимикрим. Вот они устроили свару над телом бандита, нога которого еще дергалась в агонии, а между ладонями, зажимающими горло, хлестала кровь.

Скандинав воткнул нож в глаз зомби, застонав от боли, от отчаяния и страха. Вскочил, забыв нож в черепе урода, и побежал к кафешке, даже не глянув в сторону Пугала.

И только чадящая смоляным дымом резиновая автопокрышка на тротуаре редкими всполохами огня озаряла картину трапезы пяти аасменов над телом Пугала…

* * *

Пятерня угрюмо жевал кусок вяленого мяса, терпеливо перенося боль, пока Мизинец перебинтовывал ему плечо. Средний находился рядом, в окно наблюдая через ПНВ за улицей. Территория больничного комплекса пустовала, пока не видно было опасности, однако темнело очень быстро. Горящий автобус на углу поликлиники озарял часть контролируемой взглядом наемника местности. Потрескивала «энерго» у ворот в больницу, на третьем этаже которой и засели временно «серые гуси».

– Дверь там что? Кто держать будет? – сердито спросил Пятерня.

– Я подпорку сделал и банку-стекляшку поставил, – не оборачиваясь, доложил Средний, продолжая наблюдение, – брякнет, если че.

– Скоро ты? Мотай живей!

– Ща, шеф. Как в лучших домах. – Мизинец залепил бинт, поправил рукав командиру и встал.

Они засели в одной из палат больницы, гонимые силовиками «Анархии», еле отбились от трехкратно превосходящего противника и сейчас зализывали раны и строили план.

Полчаса назад напоровшись на штурмовой отряд анархистов у витрин универсама, что между Аллеей Славы и поликлиникой, они сразу потеряли Указата. Того снял снайпер анархистов, засевший на памятнике героям Великой Отечественной. Видимо, он там спрятался заранее, потому что парни заметили бы его передвижения, значит, это был дозор «Анархии».

Указат с простреленной шеей свалился в заросли шиповника, где его мигом накрыли крысы и аскариды, дерясь за добычу с визгом и шипением. Товарищи не могли ничем помочь, потому что опытный стрелок клал пули так четко и точно, что не давал поднять головы. И план наемников он разгадал сразу, когда Мизинец рванул влево, чтобы отвлечь стрелка, а Безымян вскинул пулемет мертвого Указата, посылая длинную очередь по памятнику. Средний с командиром ломанулись кустами от крыльца магазина, но снайпер словно ждал этого, не обращая внимания на отвлекающие маневры.

Он выстрелил два раза. Оба раза попал. Ворошиловский стрелок!

Одна пуля пробила плечо Пятерне, но он не упал, а мужественно добежал до укрытия, опираясь на Среднего. Другая пуля прошла кисть Безымяна навылет, отчего пулеметчик дернулся, упал на гнилые листья клумбы и, корчась на земле, замычал. Кровь обильно хлынула из раны, заливая одежду и почву под кустами.

Мизинец, пробежав десяток метров, залег за урной и прислоненным к ней велосипедом.

Выстрел, еще. Наемники понимали, что время играет против них, что снайперу нужна перезарядка, а его подмога где-то близко.

– Рассосались по периметру, отвлекаем, уходим, – в микрофон гарнитуры крикнул Пятерня, зажимая рану, – Указата не трогать, Безымян, ты че там корчишься?

– Шеф, рука, мля-я, – раздалось в наушнике.

– У меня тоже, и че? Я брейк не танцую, на хрен. Подъем, прикрывай.

Вдруг внутри универсама раздались выстрелы, со звоном полетели остатки витрин, крошки бетона, фонтанчики разрывов на цементном бордюре, осколки керамики.

Вот и подмога!

Мизинец проворно перекатился, прыгнул и нырнул за железную тумбу для афиш. Тут же на месте его лежки взлетели брызги бетонной пыли и крошева, велосипед задергался от попаданий пуль, урна звонко затряслась.

Приклад пулемета Безымяна расщепило, шлем помяло, бронежилет тоже выдержал пару пуль, ногу пробило в двух местах. Он закусил до крови губу, зажал кровавой ладонью раны на ноге, застонал, закатив глаза. Инстинкт самосохранения погиб первым – наемник так и не удосужился отпрянуть в сторону, уйти из сектора обстрела.

Еще две пули разных калибров угодили в него. Он начал ползти, лицом буравя плодородный слой клумбы. И тут из почвы вылезла угреобразная головка, в слизи и грязи. Без глаз. Огромный дождевой червь. Ткнулся в ухо человеку, в кровавые разводы на щеке, выгнулся, пискнул и с силой вонзился ему в глаз.

Наемник зарычал на манер раненого мимикрима, отпрянул, попытался подняться, но очередная пуля снова повергла его на землю.

Земляной мутант снова и снова впивался в уши, глаза, рот, нос бойца, кусая, выдирая куски кожи и плоти. Сретенская аскарида шипела, хлыстом била беднягу в уязвимые места и раны, кусала и впивалась, не обращая внимания на пули вокруг, иногда попадающие в наемника. Тот корчился и мычал, ерзая по гнилым листьям.

Еще две аскариды вылезли из почвы и сразу принялись за дело. Это было страшное зрелище!

Пальба из нескольких точек магазина и от памятника обещала быть долгой и кучной, а еще смертельной.

– Средний, давай шашку, – крикнул Пятерня, отстреливаясь, – отходим к поликлинике. Живо-о!

Рядом матом орал напарник, поливая из автомата магазин. Мизинец бросил две гранаты, а потом стал бить очередями в сторону памятника. Боец нутром чуял, что завалил пару анархистов.

Вылетела дымовая шашка. Через минуту сумерки улицы и крыльца заволокло облаками сизого дыма. Бросив еще две гранаты в витрины, наемники побежали к зданию рядом. Безымяну уже ничем нельзя было помочь – он затих, обвитый черными петлями аскарид.

Вслед беглецам стреляли редко и уже не прицельно.