— Дофина?! — не удержался от восклицания Уэссекс. — Короля Людовика? Что за чепуха? Мальчик давно умер.

— Да я-то это понимаю, — сказал сэр Джон, отмахиваясь от этой темы, — но французский капитан был просто-таки одержим идеей, что мы прячем пропавшего короля где-то в багаже. Так или иначе, к тому моменту, когда порядок был восстановлен и я получил возможность пойти и попытаться объяснить принцессе, что происходит… она ушла.

Уэссекс подождал, но продолжения не последовало.

— Ушла? — переспросил он наконец. — Куда ушла?

— Исчезла, молодой человек, — пояснил сэр Джон. — Просто исчезла, да так, что вся ее свита ничего не заметила. Когда мы с капитаном спустились вниз, чтобы проводить принцессу на палубу, ее там не было.

«Так где же мне ее искать?!»

Уэссекс едва не выпалил это вслух, но все-таки удержался — ценой значительного усилия. Интуиция подсказывала ему, что сэр Джон Адамс говорит правду — по крайней мере, то, что сам считает правдой.

— И никто из свиты не смог сказать, куда она ушла? — в конце концов спросил Уэссекс.

— Дорогой мой юноша, — сказал сэр Джон. — Мне удавалось обхитрить королей, царей, тиранов и принцев, но призвать к порядку дюжину рыдающих женщин, которые что-то вопят по-датски и вообще ведут себя так, словно их вот-вот продадут в сераль к турецкому султану, — это выше моих сил! Да, конечно, с тех пор я успел переговорить кое с кем из этих женщин, но все они твердят одно и то же: они не знают, где принцесса, и даже не догадываются, как она могла ускользнуть.

— И они конечно же лгут, — сказал Уэссекс.

— Полагаю, да. Но единственное, в чем я твердо уверен, так это в том, что французы знают о нынешнем местонахождении принцессы Стефании ничуть не больше, чем я сам.

— Ну, это уже хоть что-то. Что ж, сэр Джон, не стану больше беспокоить вас своим присутствием. Я постараюсь как можно скорее известить короля о сложившейся ситуации.

— У меня есть письмо к леди Адамс, и я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вы доставили его по назначению. Милая моя Эбби! Если бы она была со мной, мы наверняка разбили бы этих лягушатников наголову.

«Или, по крайней мере, знали бы, где сейчас принцесса Стефания», — мрачно подумал Уэссекс. Он принял из рук сэра Джона аккуратный конверт с восковой печатью и пристроил его за пазухой, рядом с пистолетом.

— Я передам ваше письмо — и ваши наилучшие пожелания — вашей леди сразу же, как только смогу, — сказал герцог. — Но сейчас я должен попрощаться с вами. Ночь уже на исходе, а мне еще нужно как-то выбраться из этого распроклятого города.

Сэр Джон хмыкнул.

— Тогда счастливого пути, мой безымянный друг. Надеюсь, мы еще встретимся при более приятных обстоятельствах!

МАЛЕНЬКАЯ СПАЛЬНЯ примостилась под самой крышей сельского дома, и из открытого окна леди Мириэль видны были буйное изобилие сада отца де Конде и чудесная маленькая церковь из серого камня, дремлющая в золотистом вечернем свете. Маленькое селение Труа-Вьерж выглядело точно так же, как и сто лет назад, словно ни Террор, ни новоявленная империя не смогли причинить ему никакого вреда.

В комнате пахло лавандой и свежим бельем: когда Луи привел Мириэль на кухню, словно потерявшегося котенка, мадам Кармо доброжелательно и сноровисто принялась за дело. Это именно мадам Кармо устроила Мириэль в комнате для гостей, снабдила миской супа и стаканом хереса и твердо заявила, что Луи и отец Анри могут и подождать с расспросами до тех пор, пока малышка не придет в себя.

Сейчас Мириэль была облачена в халат, выданный мадам Кармо; ее собственный наряд экономка забрала, дабы привести в подобающий для женщины вид — насколько он вообще мог вернуться к этому виду после всех пережитых приключений. Мириэль с радостью воспользовалась возможностью привести себя в порядок — умыться, расчесать длинные черные волосы и заново заплести их, А густой, вкусный суп не только помог девушке восстановить силы, но и приободрил ее.

Мириэль отвернулась от окна и посмотрела в зеленоватое, засиженное мухами зеркало в дверце большущего гардероба из красного дерева. Из зеркала на нее взглянуло неземное видение.

Леди Мириэль знала, что она красива: ей говорили об этом с самого детства — сперва как о препятствии на пути к духовному развитию, которое следовало преодолевать, а затем как о приманке, которая должна была завлечь молодого принца Джейми в сети к ее дяде. Теперь же, разглядывая себя в зеркале, Мириэль задумалась: а чем она располагает, кроме этой миловидности, доставшейся ей волею судьбы? Свежесть и красота юности поблекнут со временем, и что же у нее останется?

Кем она тогда будет?

В дверь постучали, и в спаленку вошла мадам Кармо, неся охапку одежды.

— А! Вода и немного мыла быстро приводят все в порядок — верно, мадемуазель? — сказала экономка, сгружая свою ношу на кровать.

— Правда-правда, — радостно согласилась Мириэль. Она улыбнулась мадам Кармо. — Я так вам признательна за ваше гостеприимство!

— Просто невозможно, чтобы вы были шпионкой Черного жреца. Тем более что вы англичанка, — сказала мадам Кармо. — Если, конечно, тот белобрысый англичанин и вправду ваш дядя, как он заявил святому отцу.

Мириэль вздохнула, понимая, что раньше или позже, но ей придется объяснить, кто она такая — а слуги, как правило, гораздо придирчивее в вопросах благопристойности, чем их хозяева.

— Он не солгал, — со вздохом произнесла девушка. — Он и вправду мой дядя, но он — очень нехороший человек. Он непременно вернется и постарается меня разыскать.

— Ну, об этом не беспокойтесь. Он непременно найдет то, что заслуживает, — невозмутимо произнесла мадам Кармо. — Ох! Что это я, дура старая, донимаю вас, когда там ждет ужин? Но я вас хочу предупредить: одежда ваша будет готова только завтра — а некоторые пятна могут так и не сойти, — мрачно добавила экономка. — Я тут принесла вам кое-что из одежды моей дочки, чтобы вам было в чем сегодня ходить.

Мадам рассортировала принесенные вещи, отложила в сторону ночную рубашку и чепчик, потом извлекла из груды одежды немного старомодное муслиновое платье с узором в виде веточек, с глубоким вырезом, гофрированную батистовую косынку и теплую шерстяную шаль.

— Вы очень добры, — снова повторила Мириэль.

— Плохо это, когда человека травят, словно оленя, — сказала женщина. — Ладно, я пришлю Жанетту, чтоб она помогла вам одеться, а потом она проведет вас в кабинет Pere Анри.

Постучавшись и шагнув через порог, Мириэль сперва не увидела отца де Конде. Высокие окна со свинцовыми переплетами была распахнуты в сад. На подоконнике, греясь в последних лучах заходящего солнца, дремал кот. Огромный резной дубовый стол, занимавший большую часть комнаты, был завален книгами и бумагами. На глаза Мириэль навернулись слезы. Вид этого кабинета чем-то напомнил ей об отце и о доме, и о том, как безопасно она когда-то там себя чувствовала. Но девушка взяла себя в руки и совладала со внезапно нахлынувшими чувствами. Леди Мириэль давно уже усвоила, что ей не на кого полагаться, кроме себя самой.