Вот и письмо из театра «Черри-лейн». Как нелепо, просто насмешка какая-то, думает Кит, театры выпрашивают у бедных писателей пожертвования. Куда уж дальше? Но она все равно открывает письмо, потому что в нем могут быть хорошие новости для удачливых драматургов, извещение о какой-нибудь премьере или семинаре. Но когда Кит прочитывает письмо, она понимает, что деньги им не нужны. Там нет ни одного упоминания о другом сценарии или другой пьесе. Оно от художественного руководителя, Анджелины Фиорделизи, и в нем говорится о пьесе Кит «Признания делаются во время танца». Художественному руководителю понравилась пьеса, и она хочет, чтобы Кит начала работать в «Черри-лейн». Она также просит, если Кит согласна, позвонить ей в самое ближайшее время, которое будет для Кит удобно.

Кит открывает дверь и бросает остальную почту на диван. Даже не попив воды, она бежит прямо вверх по лестнице и настойчиво стучит в дверь Лючии, зная, что ей надо с кем-то поделиться радостью.

— Лючия! Это я. Кит!

— Иду, — слышит она из комнаты.

— Скорее, у меня потрясающая новость!

Лючия открывает дверь. Она выглядит превосходно в розовом костюме с большой фарфоровой брошью в виде розы.

Кит восклицает:

— Выглядите потрясно! У меня новость. Наконец хоть кто-то в Америке захотел взять меня на работу. «Черри-лейн» хотят поставить одну из моих пьес!

— Это просто замечательно, — радостно улыбается Лючия, но не приглашает Кит зайти в комнату. Она заслоняет собой дверной проем.

— Извините, у вас гости?

— Да, — говорит Лючия, делая отчаянные знаки глазами.

— Ох. Кто? — шепчет Кит. — Мужчина? — Лючия кивает. — Ух ты!

— Ничего, входи, — широко открывая дверь, произносит Лючия.

Обаятельный пожилой мужчина в классическом темно-синем плаще и темно-серых брюках сидит на одном из обтянутых ситцем стульев. Его седые волосы аккуратно уложены, а тоненькие усы напоминают о старых временах.

— Кит, познакомьтесь, это мистер Де Мартино.

— Боже мой! Я столько про вас слышала.

Когда он встает, чтобы поприветствовать Кит, та замечает, что он держит фотографию Лючии в канун Нового года.

— Она была неотразима, правда?

Данте смотрит прямо на Лючию, и Кит не может не сравнивать это с тем, как Джон Тальбот закрыл глаза, словно предпочитая образ из своей памяти.

— Она такая красивая на этой фотографии, но здесь не видно самого в ней прекрасного — ее души, — говорит Данте. — Она до сих пор прекрасна.

Кит решает подсластить момент:

— А вы и в правду выглядите как Дон Амичи. У меня есть фильм с его участием, «Полночь».

— Кроме того, что я похож на Дона Амичи, что она вам еще рассказала?

— Только одну удивительную историю, которая случилась, когда вы были моими ровесниками. Каким был город, как вы жили. Она рассказала, что вам не нужно было носить в кармане пистолет на праздник святого Женнаро, а еще — что девушки носили перчатки, а мужчины занимались семейным бизнесом, и что все были счастливы.

— Она сказала вам правду, — улыбается Данте.

— По крайней мере, для итальянцев, так ведь? Итак, что вы делаете сегодня вечером?

— Я пригласил Лючию на ужин.

— Свидание, — ухмыляется Кит.

— Надеюсь на то, — подмигивает Данте Лючии. То, как он это делает, выглядит очень сексуально, решает Кит, и это маленькое открытие для нее. Как может быть мужчина возраста ее деда сексуально привлекательным?

— Тогда оставляю вас наедине, — смущается Кит. — Желаю приятного вечера.

Лючия провожает Кит и выходит вместе с ней за дверь. Кит беззвучно подбадривает ее.

— Поздравляю вас с удачной пьесой, Кит. Я вами горжусь. — Потом Лючия понижает голос: — И спасибо вам. Данте овдовел три года назад, но мне все не хватало смелости позвонить ему. Путешествие в Синг-Синг заставило меня задуматься о прошлом и расставило все по своим местам. За это я вам очень признательна.

Кит идет в свою комнату и берет диетическую колу. Потом достает письмо от мисс Фиорделизи и перечитывает его до тех пор, пока не запоминает наизусть. Всем друзьям она отсылает одно и то же письмо, в котором рассказывает последние новости в подробностях. Потом она садится к окну и смотрит на Коммерческую улицу, высовывается из окна, чтобы увидеть большие ярко-красные двери театра «Черри-лейн», в котором однажды будет сыграна одна из ее пьес. Кит смотрит на свою улицу, с подъездами, окнами и помятыми мусорными бочками, и вспоминает, почему переехала в Нью-Йорк. Это страсть к сочинительству привела ее сюда; желание зажить богемной жизнью в месте, которое вдохновляло бы ее на создание историй, держит ее здесь. Она на секунду задумывается о том, что талант — возможно, и дар богов, но упорство — это личная заслуга.

Она слышит шаги по лестнице, потом хлопает дверь, и Кит снова высовывается в окно, чтобы посмотреть, кто это вышел. Позже она спорит сама с собой о лысине Тони Сартори, которая с третьего этажа выглядит все хуже с каждым месяцем. С его самолюбием она предрекает накладку из искусственных волос к Рождеству. Но это не он.

Данте Де Мартино и Лючия Сартори идут по Коммерческой улице, рука об руку, ужинать. Когда тротуар сужается, он слегка касается ее талии, чтобы пропустить ее. Она поворачивается к нему и улыбается. Еще одна пара примерно возраста Кит появляется из-за угла. Когда они проходят мимо Данте и Лючии, девушка слегка подталкивает локтем своего молодого человека, словно говоря: «Видишь, возможно, однажды мы будем на их месте». Кит хочется выкрикнуть из окна: «Только если вам повезет! Сейчас на свидании не какая-то обычная девушка, а самая красивая женщина Гринвича. И однажды я напишу о ней пьесу».

Как же мне повезло, что я одна из семи детей в семье Триджиани! Мои братья и сестры — прекрасные люди, я многому у них научилась, и каждого из них я была бы счастлива назвать своим другом, не будь они моими родственниками. Каждый из них на своем примере преподал мне урок, и поэтому я так счастлива, что у меня наконец появилась возможность поблагодарить их за это. Я хочу сказать спасибо тебе, Мария Иоланда, за твою элегантность; тебе, Лючия Анна «Милосердная», за твою доброту; тебе, Антония «Тони», за твою решительность; тебе, Михаэль, за твое остроумие и артистизм; тебе, Карло, за твою целеустремленность; и тебе, Франческа, за твою восторженность. Всем вам до конца моей жизни я буду благодарна за вашу преданность и великодушие.

Мне хочется выразить свою признательность моему редактору из издательства «Рэндом хаус», замечательному человеку Ли Бодро; а также Тодду Даути, чей профессионализм и добродушие окрылили меня. Я благодарю Лору Форд, Анну Макдоналд, Вики Вонг, Дэна Рэмберта, Бет Томас, Эллисон Зальцман, Либби Макгуайр, Джанет Кук, Томаса Невинса, Аллисон Перл, Кэрол Шнайдер, Тома Перри, Шерри Хабер, Эда Бразоса, Айлин Беккер, Айвону Хэлд, Стива Уолласа, Стэйси Роквуд-Чэнь, Морин О'Нил, Эллисон Хэйлборн, Кима Хоуви, Эллисон Диккенс, Кэндис Чаплин, Синди Мюррей и Бет Пирсон. Джина Центрелло, отдельное спасибо тебе за поддержку, энергичность и итальянскую решительность.