— Хотел бы и я посмотреть на того пацана, который в ту ночь оставался за Толика в колонии! — сказал В.В.

— Он перед вами, — улыбнулся Ангел.

— Об этом я уже догадался. А как вам это все удалось? Я имею в виду трюк с подменой, когда вы в отсутствие Толика остались изображать его в колонии. Убежден, что там была своя отлаженная система стукачества, и Толик наверняка очень сильно рисковал!..

— Нет. — Ангел отрицательно покачал головой. — Тут все было чисто.

— А представьте себе противоречивые показания людей, которые могли видеть Толика в Ленинграде или по дороге туда, и других свидетелей, которые именно в это время видели его (в смысле — вас.) в колонии? Этого вы не боялись?

— Нет-нет... Я заранее просчитал, что в Ленинграде Толика-Натанчика увидят всего лишь три человека.

— Какие еще «три»?! — удивился В.В. — Ну, Лидочка, ее отец... А кто третий?

— Третий — Заяц.

— Ах да... Но вы же в это время торчали в Германии!..

— Действительно, я ждал легализации... Но надо отдать должное моему Профессору Ангелу-Хранителю. Он, видимо, чувствуя себя в чем-то виноватым передо мной — обескрыленным и лишенным чина, — не прерывал со мной связи... Когда до убийства Зайца оставалось времени с гулькин нос, старик развил на Небе сумасшедшую деятельность! Он ускорил оформление моих документов, с последующим официальным внедрением в Человечество, он потребовал у наших Священных Кадров моего немедленного перемещения в Ленинград за счет средств Школы ангелов-хранителей. Он заявил, что если мне как практиканту полагалось перемещение в оба конца Небо — Земля и Земля — Небо, то теперь, в условиях моего невозвращения на Небо, они обязаны бесплатно переместить меня из одного Земного государства в другое... А в последнюю минуту, перед моим отъездом, он даже явился мне!.

И Учитель, и его бывший Ученик были грустны и серьезны.

Маленький Ангел сидел на гребне крыши семиэтажного дома, свесив ноги по одну сторону крыши...

...а Старый Профессор Ангел-Хранитель стоял за печной трубой, словно за кафедрой, облокотившись о большую домовую телевизионную антенну.

Он был при полном ангельском параде — в белом хитоне до пят, золотых сандалиях, и за его широкой прямой спиной подрагивали большие и мощные крылья с пожелтевшими от старости перьями...

— Мальчик мой, — говорил Старый Ангел. — Лишен ли ты ангельского чина, отобраны ли у тебя крылья, поверь, это все не имеет никакого значения! Это все лишь внешняя атрибутика — не больше... Ты все равно остался Ангелом. Ангелом-Хранителем! С достаточно серьезным запасом чистых и праведных профессиональных навыков и приемов, арсенал которых будет пополняться всю твою дальнейшую жизнь. Но это будет зависеть уже лишь от твоего собственного самосовершенствования... И запомни: главное — сохранить постоянное состояние внутренней Справедливости! К сожалению, мы с тобой лишены Карательных и Наказующих функций, а они очень пригодились бы тебе сейчас на Земле. Особенно в России. Попробуй, малыш, отыскать для себя некий действенный эквивалент тому, что в нашем ангельском просторечии называется Кара Небесная...

— Простите, Учитель, но я не очень понимаю, что вы имеете в виду... — робко сказал маленький Ангел.

— О’кей! — ответил Старый Ангел. — Пример: известно, что Толик и Лидочка собираются мстить Зайцу. Мы с тобой свято убеждены в Справедливости этого намерения... Так?

— Да.

— Сами принять участие в этом акте отмщения мы не имеем права. Как бы нам этого ни хотелось. Так?

— Так...

— В таком случае мы обязаны создать для Охраняемых нами условия максимальной безопасности при исполнении ими Справедливой акции возмездия. Понял?

— Да. Но как? — растерялся маленький Ангел.

— Проще пареной репы, — сказал Старый Ангел-Профессор. — Скорее всего Толику-Натанчику придется уехать из своего узилища в Ленинград. Никто не должен знать, что в то время, когда этот подонок Заяц будет Справедливо уходить из жизни, Толика не было в колонии! Ибо подозрение в убийстве Зайца может сразу же пасть на него... Наоборот, десятки мальчишек-заключенных, воспитатели и охранники должны будут потом на следствии подтвердить, что именно в это время Толик-Натанчик Самошников — младший брат нашего покойного Леши — находился в колонии у всех на глазах! И для этого на несколько часов Толиком станешь ты... Это не очень сложно. Сейчас я покажу тебе, как это делается!..

— Так я появился в колонии... — сказал Ангел. — Оставаясь невидимым, день я присматривался, а потом ночью явился к Толику во время его сна... А чтобы он мне поверил, я отдал ему две Лешины кассеты и остальное время ждал приезда Лидочки... Когда же они смотались в Ленинград, я принял облик Толика и постарался сделать так, чтобы меня все видели — и пацаны, и взрослые... Единственное, с чем я не справился, Владим Владимыч, это с голосом Толика. Наверное, там, на крыше Лешиного дома, куда ко мне прилетал мой Старый Учитель-Ангел, я прошляпил инструкции старика по идентификации голосов... От этого мне приходилось хрипеть и сипеть. Будто я простудился... Изображал я это так талантливо, что чуть не загремел в медпункт! Еле отговорился. И с матерными словами у меня не очень получалось... А ночью в колонии снова появился Толик. И я, к счастью, был избавлен от необходимости врать, что вообще-то ангелам категорически противопоказано! А труп Зайца обнаружили только на вторые сутки...

Около ремонтного бокса под номером шестьдесят четыре стояли черная «Волга», милицейский «уазик», зачем-то «скорая помощь» и «труповозка» — автофургон без окон с единственной задней дверью.

Обе половинки этой двери были распахнуты, и туда как раз в эту минуту вносили на носилках прикрытый черной клеенкой труп Зайца...

Ворота гаражной ремонтной зоны были распахнуты, и там копошилась оперативная группа уголовного розыска...

...в которой участвовали двое уже знакомых нам оперативников — те, которые когда-то арестовывали Толика за угон «хлебовозки», потом принимали Николая Ивановича Петрова у себя в Третьем отделении милиции и много позже присутствовали в крематории на похоронах Любови Абрамовны Лифшиц и Сергея Алексеевича Самошникова.

Это они тогда пообещали Толику найти убийцу его отца и бабушки...

Уныло ходил по гаражу милиционер-кинолог с собакой-ищейкой.

Собака с отвращением отворачивала морду от чего бы то ни было и рвалась с поводка на свежий воздух. А ее оперативный руководитель тоскливо пытался сказать каждому:

— Ну чего вы хотите от собаки-то, когда вокруг все бензином вымыто?! Да еще труп неизвестно сколько провисел тут облеванный и обоссанный... Здесь человеку-то находиться невмоготу, а вы еще от собаки чего-то требуете... Кажный раз только одни попреки и слышишь!..