Большую часть пути мы шли молча. Так, казалось, хочет о чём-то заговорить, но продолжала молчать, прямо как Аид. Я хотел придумать что-нибудь, чтобы она расслабилась и доверилась мне. Неспроста чутьё вывело меня на неё, но если она так и не откроется мне, то моей семье уже можно начинать готовиться к неизбежной гибели.

Я не могу этого допустить.

Поэтому я прочистил горло, перепрыгивая через упавшее дерево.

— Здорово, что ты так заботишься о мальчиках.

Она пожала плечами.

— Мы заботимся друг о друге.

— И что планируешь дальше? Ну, ты же не собираешься грабить богачей, когда тебе будет восемьдесят?

Так издала хриплый, почти резкий смешок.

— Я тебя умоляю. Прямо сейчас я не особо рассчитываю дожить до двадцати. То есть прожить ещё три года, — уточнила она, прежде чем я успел спросить.

— Как давно вы сами по себе?

— Полгода. Пока справляемся.

Шесть месяцев, то есть весну и лето. Времена года Персефоны.

— Как планировали пережить холодные месяцы?

Она скользнула в узкое пространство между двумя стволами, ничего не ответив. Я обошёл деревья и снова приблизился к ней.

— Ты ещё не думала об этом?

— Ты же теперь в нашей команде, да? — выпалила она. — Как ты обычно живёшь зимой?

Я пожал плечами. Честно говоря, я ещё ни разу не был зимой настолько далеко к северу от Греции.

— Посмотрим.

Без всякого предупреждения она схватила меня за локоть и развернула лицом к себе.

— Если ты планируешь нас сдать или ещё как-нибудь поставить их жизнь под угрозу, я выслежу тебя, сдеру шкуру, вырву глаза и скормлю псам. Понял?

— Это всё? — весело ответил я. Она прожгла меня взглядом. — Так, я на вашей стороне. Поверь мне. Я был серьёзен утром, когда говорил про семью и всё остальное.

— Да? Зачем кому-то с такими способностями, как у тебя, бежать от своих? Разве они не умрут с голоду без тебя?

— Едва ли, — я представил себе голодного Зевса и мысленно рассмеялся. — Они могут о себе позаботиться.

— Не сомневаюсь, — пробормотала она. — Ты знаешь, почему я сбежала. Скажи, почему сбежал ты.

Вообще-то я не знал её историю, но, кажется, сейчас не время поправлять её. Сейчас, когда она наконец-то разговорилась.

— С чего ты решила, что я сбежал?

Она закатила глаза.

— Ты не такой загадочный, как думаешь.

Я прижал ладонь к груди.

— Ты ранила меня в самое сердце.

— И раню по-настоящему, если узнаю, что ты шпион. Никто не разгуливает в этом лесу с пустыми руками.

— Я же уже пообещал показать, как добываю пропитание. Будет намного проще, если ты хотя бы попытаешься довериться мне.

— В последний раз, когда я доверяла малознакомому человеку, всё закончилось смертью моей мамы.

Я замолчал на некоторое время.

— Как это произошло?

Так мотнула головой, её взгляд был направлен куда-то вдаль.

— Это уже неважно. Идём, мы почти на месте.

Она внезапно свернула в сторону, будто обходила что-то. Я последовал за ней. Точно, она не хочет, чтобы кто-то догадался, с какой стороны она пришла. Она умна — умнее, чем показалось бы другим членам Совета, но я до сих пор не имел ни малейшего понятия, откуда у неё могут быть нужные ответы. И я не могу просто взять и спросить. Она сочтёт меня психом.

Так что пока я просто наблюдаю за ней. Не могу сказать, что это неприятное занятие, — в Так было что-то удивительно чистое, невинное, несмотря на резкое поведение. Она заботилась о мальчишках больше, чем Зевс когда-либо заботился обо мне, и идея остаться с ними в лесу казалась намного заманчивее возвращения на Олимп.

Я всё ещё должен найти ответы — как бы семья со мной ни обращалась, я не могу их бросить. Но можно ведь совместить приятное с полезным. Я могу немного пожить этой жизнью, стать частью дружной команды, быть с теми, кому я нужен и кто меня ценит. Быть кем-то большим, чем тем, кто вечно заваривает кашу, пока остальные расхлёбывают.

Мы подошли к открытой полянке, на которой оживлённо стрекотали сверчки. Так остановилась на самой краю, прячась в тени, а я за ней. Вместе мы ждали, притихнув, пока лесные звуки заглушали наше дыхание.

Наконец, послышался шорох среди деревьев, и с другой стороны поляны вышел тощий паренёк. Он был старше Так, но всё ещё неуклюжим, как подросток, который только-только резко вырос и ещё не привык к своим конечностям. Или так казалось из-за его худобы.

— Я знаю, что ты здесь, — сказал он. — Выходи. Я не буду торчать тут всю ночь.

Так поднесла пальцы к губам, но не издала ни звука. Парнишка расхаживал из стороны в сторону по поляне, постоянно театрально вздыхая.

— Я слышал о том, что произошло утром. Да что там, вся чертова деревня слышала. У меня есть покупатели. Может, хватит играть в эти игры и перейдём уже к делу?

Даже в темноте я видел, как изменилась поза Так. Позвав меня указательным пальцем и расправив плечи, она вышла на поляну. Её голубые глаза ярко сверкали в свете луны.

— Что за покупатели? — спросила она. Я шёл на пару шагов позади неё.

— Из тех, что дадут, что попросишь, — сказал парнишка и с ухмылкой, в которой недоставало одного зуба, пригляделся ко мне. — Ты, должно быть, тот самый вор, о котором все говорят. Ты хорошенько так испугал нашего дорогого графа. Но, честно говоря, не вижу ничего страшного.

— Ага, подожди, пока он не приставит нож к твоему горлу, Барри, — ответила Так. — Давай лучше поговорим о цене.

Я молчал, пока они торговались. Так принимала только долгохранящуюся еду и вещи, необходимые для жизни в лесу: одежду, оружие и прочее. Парнишка, Барри, предлагал золото или серебро, но Так качала головой и переводила внимание на реально нужные вещи.

Я явно что-то упускаю — зачем-то же мойры привели