— Скорее я съем хорошо прожаренное дерьмо, — сказал Логан. И прибавил: — И как ты смог позволить себе такую машину? Всегда думал, что журналисты живут в нищете.

— Иуда, конечно. — Миллер пожал плечами, завел мотор и отъехал от тротуара. — Я этому чуваку оказал услугу. Статью одну не опубликовал…

Логан удивленно наклонил голову, но Миллер больше ничего не сказал.

В это воскресное утро машин на дорогах почти не было, но погода вынудила замедлить движение и тех немногих автомобилистов, которым понадобилось куда-то поехать. Миллер пристроился за фургоном, когда-то окрашенным в белый цвет; на крыше фургона лежал целый сугроб снега, а весь кузов был покрыт толстым слоем грязи. На грязной задней двери фургона какой-то остряк вывел: «ХОЧУ, ЧТОБ МОЯ ЖЕНА БЫЛА ТАКОЙ ЖЕ ГРЯЗНОЙ», а чуть ниже добавил: «ПОМОЙ МЕНЯ». Время от времени фары автомобиля Миллера освещали творчество народных остроумцев, пока он и Логан медленно продвигались по городу в сторону Саммерхилла.

Безопасный дом ничем не отличался от других домов на улице: еще одна бетонная коробка с небольшим садом при входе, укрытым растущим снежным одеялом. В середине двора стояла ива, прогнувшаяся под тяжестью навалившего на нее снега и льда.

— Ну что, — сказал Миллер, паркуясь за побитым «рено». — Пошли делать эксклюзив.

Отношение репортера к Труповозу самым драматическим образом изменилось, как только Логан рассказал ему историю о случае на дороге. Бернарда Данкана Филипса больше не нужно было подвешивать за яйца, пока не оторвутся. Отныне он был жертвой общества безудержного потребления, которое было готово без зазрений совести освободиться от душевнобольного человека и бросить его на произвол судьбы.

Бернард Данкан Филипс был извлечен из постели громадной женщиной-констеблем в гражданской одежде, которая беспардонно стащила его по лестнице и поставила перед репортером. Миллер умел разговорить собеседника: он помог Труповозу ощутить себя очень важной персоной и одновременно создал непринужденную атмосферу. А в это время шикарный цифровой диктофон тихо вел запись, брошенный небрежно на середину кофейного стола, видавшего лучшие дни.

Они обсудили блестящую академическую карьеру, разрушенную смертью матери Труповоза, деликатно поговорили о душевном недуге и смерти миссис Труповоз-Старшей, спаси Господь ее грешную душу. Логан не услышал ничего нового, все было в досье, поэтому потягивал крепчайший чай, подливая его из треснутого коричневого заварного чайника. Считал розы на обоях. И голубые шелковые банты. Между розовых полосок.

Но только до того момента, как Миллер упомянул имя Лорны Хендерсон, мертвой девочки из строения номер два. Логан сразу насторожился.

Но Миллер, даже несмотря на то, что он был настоящий профессионал, не смог вытрясти из Труповоза больше, чем инспектор Инш. Эта тема заставила Труповоза разнервничаться. Взволновала.

Это нехорошо. Это были его мертвые вещи. А они их забрали.

— Да ладно, Бернард, — сказала констебль в гражданской одежде, в очередной раз заваривая чай. — Что ты так нервничаешь?

— Эти вещи мои. Они украли мои вещи! — Он вскочил и швырнул на пол тарелку с диетическим шоколадным печеньем. Она разлетелась вдребезги. Пара сумасшедших глаз уставилась на Логана. — Вы полицейский! Они крадут мои вещи!

Логан на миг задержал дыхание.

— Они должны были их забрать, Бернард, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Помните, что мы пришли к вам с человеком из муниципалитета? От них людям было очень плохо. Как вашей маме. Вы помните?

Труповоз зажмурил глаза и заскрипел зубами. Ударил себя кулаками в лоб:

— Я хочу домой! Это мои вещи!

Женщина-констебль отставила в сторону чайник и начала успокаивать неопрятного возбужденного мужчину, словно тот был маленьким мальчиком, поранившим колено.

— Ш-ш-ш… Тише, тише… Ш-ш-ш… — шептала она, поглаживая Труповоза по руке пухлой ладонью с множеством колец на пальцах. — Все в порядке. Все будет хорошо. Ты здесь вместе с нами, ты в безопасности. С тобой все будет в порядке.

Медленно и неуверенно Бернард Данкан Филипс сел на край стула, левой ногой раздавив печенье.

После этого эпизода интервью пошло вкривь и вкось. Как бы осторожно Миллер не задавал вопросы, у Труповоза они вызывали шквал отрицательных эмоций. И он снова и снова возвращался к одному и тому же: он хотел домой; они украли его вещи.

Городской пляж Абердина был замерзшим и пустынным. Гранитно-серые волны Северного моря с грохотом ударялись в бетонные глыбы, едва различимые в ревущем снежном шторме, на десять метров вверх взлетали фонтаны брызг, и ветер разносил их во все стороны.

Большинство владельцев частных магазинчиков и заведений не потрудились открыться этим утром. Они посчитали, что в магазинах с товарами для туристов, развлекательных павильонах и перед киосками с мороженым очередей не будет. Миллер с Логаном сидели за стеклянной витриной «Инверснеки кэфей», поедали сэндвичи с жареным беконом и пили крепкий кофе.

— Черт, все псу под хвост, — сказал Миллер, убирая с ломтя поджаренного хлеба полоску жира. — После такого ты должен кормить меня завтраком. И никак иначе.

— Но ты ведь что-то нашел для себя! — возразил Логан.

Миллер бросил полоску жира в пустую пепельницу и пожал плечами:

— Да, он, черт бы его побрал, совершенно съехал с катушек. И я заявляю это со всей ответственностью и во весь голос… Как насчет того, чтобы это стало сенсацией?

— Ну, я на многое не надеялся, — сказал Логан. — Просто чтобы всем стало известно, что он не убивал маленькую девочку. Он этого не делал, и нам пришлось его выпустить.

Репортер откусил приличный кусок и, жуя, проговорил:

— У твоего босса, наверное, дела идут совсем хреново, если он послал тебя просить о такой мелочи.

Логан разомкнул губы, но ничего не сказал.

Миллер подмигнул:

— Хорошо, Лаз, я и с этим могу кое-что сделать. Придадим этому барахлу фирменный миллеровский лоск, так сказать, прикосновение царя Мидаса. На первую страницу дадим рентгеновский снимок. Закажем в отделе иллюстраций что-нибудь на тему «ребенок сбит автомобилем „вольво“». Рожу какого-нибудь мужика. Но до понедельника это не выйдет. Смотрел ящик сегодня утром? Они вышли на охоту. Твоего начальничка к тому времени уже вышибут с работы. Труповоза выпустил. Второй раз.

— Труповоз не убивал этого ребенка, — заметил Логан.

— Не в этом дело, Лаз. Народ видит, что случаются неприятные вещи: маленькие мальчики в канавах, мертвые девчонки в мусорных мешках, детишек во все дырки используют, слева, справа и отовсюду. Кливера отпустили, хотя все знали, что он этим занимался. А сейчас и Труповоз вышел. — Он откусил еще кусок сэндвича. — И с их точки зрения, он виновен.

— Да не убивал он никого!

— Сейчас правда никому на хрен не нужна. И ты это знаешь, Лаз.