– Валид, остановись. За нами едет полиция!

Но Валид меня не слышал, да и не хотелслышать. Он много говорил, держал в руках пистолет и давил на газ как можносильнее, перелетая через многочисленных «лежачих полицейских». А я сидела рядомс ним, понимала, что это конец, и думала о том, как же глупо я распорядиласьсвоею судьбой. Я бы никогда не смогла надеть хиджаб, жить в мире, где женщинасовершенно бесправна, рожать детей, у которых будут с рождения затравленныеглаза. Я не хотела для себя той жизни, в которой женщинам нельзя ходить поулицам без сопровождения мужчины, и на городских пляжах они зачастую даже некупаются, а сидят в черных платках и платьях на берегу моря. Я попала в этужизнь совершенно случайно. И не смогла ее понять и принять. Я попала в мирлюдей, которые слишком ослеплены своей верой и считают, что эта вераединственно правильная. Я вдруг поняла, что все прошло… Прошла любовь, блажь,желание постоянно быть рядом… Я никогда не мечтала носить чадру, тащить на себевсе домашнее хозяйство, быть многодетной матерью и старшей женой в гареме.Теперь я уже могла трезво смотреть на вещи и понимала, что это был простокурортный роман, красивая сказка с теплым морем, пальмами, солнышком и системой«все включено».

– Валид, останови! Мы разобьемся! – впоследний раз крикнула я, но машина уже потеряла управление. Увидев, что мыочутились на встречной полосе, я отчаянно закричала, но было уже поздно.

Только грохот, рев, скрежет металла, осколкистекла, мощный взрыв и давящая темнота…

– Валя, к вам посетитель.

– Мама или Ленка?

– Мужчина, – улыбнулась мне медсестра.

– Мужчина?!

– Красивый.

– А кто это?

– Не знаю.

– Я не готова… – я потрогала свое лицо иощутила неловкость.

– Валя, вы неплохо выглядите. Операция прошлаудачно. Сегодня сняли бинты. Вы же сами смотрели на себя в зеркало, вам всепонравилось, – попыталась успокоить меня медсестра.

– Я не готова к тому, чтобы встретиться смужчиной.

– Но он уже три месяца сюда ходит, носитфрукты, цветы. Он ждал, пока с вашего лица снимут бинты и вы сможетевстретиться.

– Хорошо, пусть зайдет.

Дверь палаты распахнулась, и я увиделавзволнованного Михаила.

– Ты?

– Я.

Он положил мне на кровать роскошный букет исел в кресло.

– Ты меня в Хургаде прокатила со свиданием, ия решил наверстать все в Москве. Ты хорошо выглядишь.

Я покраснела и закрыла лицо руками.

– Ты мне льстишь. Мое лицо собирали покусочкам.

– Оно стало еще красивее прежнего.

– А как ты меня нашел? Как ты узнал, что яздесь лежу?

– Ты лежишь здесь уже несколько месяцев. Когдаслучилась авария, мы с Клавой следом за полицией прибыли на место происшествияна такси. Авария была достаточно сильной: столкнулись в лоб две машины. Никтоне верил, что в этой аварии кто-то сможет уцелеть. Ты знаешь, когда я увидел,что осталось от вашей машины, у меня волосы встали дыбом. Первым заметилиВалида: он был просто спрессован. Я сразу понял, что он мертв, слишком долгождали «Скорую». Прибывшие врачи все же пытались нащупать у него пульс, но безрезультатно.Я кричал, что нужно пытаться вытащить из машины тебя, но это арабский мир,поэтому сначала попытались спасти своих и лишь после того, как врачи иполицейские удостоверились в том, что все остальные мертвы, они принялись затебя. Ты была очень сильно зажата грудой искореженного металла, лежала безсознания, и все думали, что ты тоже мертва… Никто не верил в то, что тывыживешь. Тебя очень долго извлекали из-под сплющенной двери машины. Когда тебядостали и все же нащупали пульс, то тут же перенесли в машину «Скорой помощи»,совершенно необорудованную: вместо носилок в ней был обыкновенный пляжныйлежак. Ты вся истекала кровью, видимо, очень сильно ударилась головой пристолкновении. Твоя жизнь висела на волоске, и надеяться можно было только на чудо.Я ехал с тобой в госпиталь и винил себя за свою беспомощность. Позже вгоспиталь приехала Клава. Твое состояние ухудшалось прямо на глазах, и врачиговорили о том, что у тебя вообще нет никаких шансов. Мне было больно смотретьна тебя. И все же мы все в тебя верили и хватались за последнюю соломинку. Тынас словно услышала и выжила. Я добился того, чтобы тебя отправили в Москву иты продолжила лечение здесь.

– Господи, даже страшно подумать, сколькоденег ты потратил!

– Дело не в деньгах. Просто никто не верил,что свершится чудо. С меня взяли подписку, ведь тебя нельзя былотранспортировать, тебя перевезли под мою ответственность. Но я знал, что помочьтебе смогут только в Москве, потому что в Хургаде и даже в Каире нет такогомедицинского оборудования, какое есть у нас.

Михаил замолчал и как-то нерешительно добавил:

– Там моя сестра пришла тебя проведать. Ты непротив?

– Нет.

Дверь распахнулась, и на пороге появиласьТатьяна. Она поцеловала меня в щеку и посадила на мою кровать большого плюшевогомедведя.

– Это тебе.

– Красивый какой!

– А ты знаешь, у меня с мужем все наладилось,– радостно сказала она. – Говорят же, что бывает усталость в браке. Вот то жеслучилось и с нами. Теперь я чувствую, что я у него единственная. Ты непредставляешь, как здорово это ощущать!

– Я очень за тебя рада. А еще, как это ниужасно, но я рада, что я вдова.

– Да какая ты вдова? – обняла меня за плечиТатьяна. – Ты и замужем-то никогда не была.

– Как не была?

– Эта макака тебя надула.

– Как это?

– У тебя с ним был брак ОРФИ.

– А что, он не настоящий?