— А куда мы вообще летели? — поразилась Ана. — У нас же не было нового дела. Зачем мы вышли из системы Сорил и двинулись в открытый космос?

— Потому что хотелось быть от неё подальше, — ровно ответил Фокс, вспоминая визит сэлл, после которого хотелось бросить всё и залечь на дно в болотистой системе Брюгхе. — Гамма, где там уже данные о пиратах?!

— Наши сканеры фиксируют пять атакующих единиц, — сообщил ИИ. — Вывожу карту.

Центральное окно панорамной рубки осветилось, превращаясь в экран. ИИ показал визуальную схему: пять мародёрских иглеров сходятся к неуклюжей громадине «Мусорога» с разных векторов. Они были совершенно разных форм и цветов, но все одинаково похожи на хищных голодных тварей и жадно ощетинились десятками пронзателей, которыми втыкаются в обшивку кораблей. От этих колючих шпилей иглеры и получили своё название.

— Надо же, — воскликнула Ана. — Никогда не встречалась с пиратами!

— Скоро встретишься, — нервно пообещал Фокс. — Сколько у нас времени?

— Примерно двенадцать минут.

Все застыли, соображая, как быть.

Чернушка потянулась и разинула пасть, словно зевая после сна — хотя зевать она принципиально не умела, для этого птице не хватало лёгких и дыхательной системы, в космосе не до атмосферы. Похоже, она испустила неслышный человеческому уху вибро-крик и таким образом прочистила себе чакры, в общем, это рефлекторное действие выполняло для Чернушки роль зевоты. Проснувшись, она бодро встряхнулась всем телом, вспрыгнула Фоксу прямо на голову и преспокойно вцепилась когтями в череп. Утро явно задалось.

— Н-ну, — крякнул детектив, снимая Чернушку и укладывая на панель управления. — Какая ты стала тяжёлая!

Телепортировав Одиссея от страшной гибели к спасению, птица надорвалась, после чего провела пару недель в стазисе, а потом неделю активно отъедалась и лениво перелетала с места на место, как жирная чайка. Так что сейчас Чернушка изрядно увеличилась в размерах. Кажется, она была очень эластично устроена, и перерабатывала излишки еды в энергетическую «жировую» прослойку, а затем тратила её, сжигая и получая энергию в нужный момент. Вот кто венец эволюции, а не какие-то двуногие гуманоиды, возомнившие о себе невесть что.

— Входящий сигнал, — сообщил Гамма.

— Наконец-то! Включай.

Один из сегментов панорамного окна рубки заполонила красочная визиограмма, и красочной она была не из-за ярких цветов, а из-за колоритной персоны.

— А-ха-ха, я первый! — грохотнул массивный жер. — Гони все деньги, барыга, вот на этот счёт. Или я сломаю твою скорлупу и буду ловить ваши тела в космосе, цеплять их на свои шпили и смотреть, как вы корчитесь, жалкие твари.

Накаченное и почти квадратное тело жера идеально вписалось в переговорный экран. Крепкий, как кулак великана, это был представитель одной из самых кровожадных рас галактики. Жеры упивались насилием и с удовольствием поедали останки поверженных врагов, а ещё любили сок с мякотью.

— И выкидывай все товары за борт, — он ощерился, показывая три ряда покатых, как жернова, зубов. — Если уложишься в десять тиков, оставлю тебе посудину и твою вшивую… секунду… а, человеческую жизнь!

— Какие товары? — опешил Фокс. — По-твоему, мы похожи на торговый корабль? Это мусорщик, умник.

— Врёшь, торгаш! — раскатисто засмеялся жер, и пласты его натуральной шипастой брони разошлись, на секунду приоткрыв бугрящиеся полосатые мышцы. Уфф, какой же он был брутальный. — Я трижды просканировал твою рухлядь, и каждый раз ценометр зашкалило.

Рядом с первым экраном вспыхнул второй.

— Угумс, на связи, — пробулькал внушительный мелкарианец с золотыми рыбками внутри желеобразного тела и парадным головным убором, напоминающим треуголку. — Не смей отрицать своего богатства, путник. Я давным-давненько не осязал таких сочных показателей. Мой локатор «Пеленг-13» запеленговал тебя на расстояния в целую световую минуту. А эхо-барахлот «Фэянин» оценивает общую стоимость товаров и материалов на твоей барже в шесть миллионов. Так что придётся тебе раскошелиться, богатей. Переводи средства вот на этот даркоин, иначе я проткну тебе бронешкуру самой тонкой иглой и залью внутрь твоего корабля кислотную слизь. Она размножится, поедая ваш воздух, и мучительно разъест вас снаружи — и изнутри.

— Эй, жидкий, — рявкнул жер. — Я первый их затэгал, они мои. Так что текай отсюда!

— Буль тебе на язык, — насмешливо плюкнул мелкарианец. — Я их первый запеленговал. А между нашими тэгами разница в шесть сотых секунды, успехов тебе оспаривать моё право добычи на Сходе. В общем, дорогой путешественник, деньги переводи мне, а не ему. Помни: смерть от моих рук куда мучительнее!

— Не слушай жидкого ублюдка, — разъярился жер. — Он только чушь в уши льёт!

— Ну да, в твою голову уже не помещается, она вся заполнена, твердолобый.

— Я из тебя суп сварю! И съем.

— Шысшш чпыжжж, мычужж, — прошипел хисс-палочник со вспыхнувшего третьего экрана. Похоже, он тоже предъявлял права на добычу и тыкал в экран символ-код своего счёта, выгравированный прямо на его клешне. — Спузшш!

Инсектоид психованно дёргал конечностями, и к каждой из них было приварено новое смертоубийственное орудие, одно неприятнее другого. Фокс много лет назад уже встречался с варрийским носодёром, и встреча была не из приятных.

— Вези мне деньги, мразь! — завизжала грубля с четвёртого экрана, выпуская шипы ярости по всему телу. — Всё имущество в обмен на жизнь, и только мне! Ублюдок, по-хорошему прошу! А то я тебе кишки обглодаю, пока ты ещё живой, ясно?!

Она и правда была довольно вежлива. Ведь грубли сверх-эмоциональные существа и в состоянии аффекта выбирают самые резкие выражения из возможных. Ради собственной безопасности и психического здоровья лучше никогда не выводить грублю из себя.

— Так кому отдавать всё имущество в обмен на жизнь? — взяв себя в руки, уточнил Фокс. — Вы сначала между собой разберитесь, а потом уже предъявляйте ультиматум.

В центре окна возник новый экран, который раздвинул и потеснил остальные. Там красовалось нагромождение техноблоков, образующее компактный трансформо-танк. Минутку, с гордым бронированным лифом? С инкрустацией военного ястреба из кровавых рубинов на могучей груди? С внимательным взглядом зелёных глаз, в которых плясали смешинки? Человеческое женское лицо, втиснутое между боевых техноблоков, выглядело неожиданно, но на удивление уместно.

— Чистого космоса, капитан! — радушно поздоровалась киборгиня, поигрывая синтетическими мускулами и ямочками на щеках. — Имущество отдавать мне.

Её голос звучал как синтезированный и многослойный, но приятный: