— У меня будет еще на следующей неделе. В любое время, когда это тебе потребуется, просто дай мне знать. А если у тебя не будет монет, я уверен, что мы что-нибудь придумаем и сможем договориться.

Он провел своим грязным пальцем по лицу Ашерона. Ашерон не мог понять, почему это так задело его. Это было обычным делом для шлюх торговать своими телами за разные вещи, но по какой-то причине это глубоко резануло его.

— Спасибо, Эвклид.

Натянув пониже капюшон, он пошел по темным улицам назад в замок и в свою комнату. Там в темноте он открыл крышку и смешал травы. Странно, что Ашерон смог вспомнить точное количество необходимое для использования.

— Вдохни это, мальчик. Это сделает все намного более приятным для тебя.

У него онемел живот, когда он услышал голос Эстеса у себя в голове. Когда Ашерону впервые дали это, его дядя прижал его к земле и силой заставил вдохнуть наркотик. После этого Ашерона не надо было долго уговаривать. Его дядя был прав, это средство делает все намного сносным, а также забирает всю совесть и желание бороться. Из человека получается бессознательный проситель, готовый на любое извращенное действие, которое хотят на нем испробовать. Он зажег травы и подул на них тихонько, чтобы их осталось нужное количество, а пары стали достаточно крепкими. Закрыв глаза, он взял глиняную маску, поднес ее к носу, а затем вдохнул и делал это до тех пор, пока все, что жгло и болело у него внутри, не утихло. У него поплыло в голове, Ашерон доковылял до кровати и лег, чтобы смотреть на потолок, который расплывался и крутился у него перед глазами.

«Апостолос? Где ты?»

— Здравствуйте, голоса — выдохнул он.

Они всегда были громче, когда он был под действием этих трав. «Мы хотим, чтобы ты вернулся домой, Апостолос. Скажи нам, где тебя найти».

Он осмотрелся и вздохнул.

«Я в темной комнате.

«Где?». Ашерон засмеялся, а потом перекатился на живот и зарычал, от ощущения под собой грубой ткани. Он коротко вздохнул, и его член тут же напрягся. Артемида выкинула его слишком рано. Наркотик всегда невероятно возбуждал его. И потом, ей не нравилось, какой бедлам он устраивал. Каждый раз, когда он оказывался у нее в постели, она морщила свой нос с отвращением. Именно поэтому ему было проще сначала разобраться с ней и удовлетворить себя позже, когда он будет один. Ашерон резко втянул воздух, когда его соски начали тереться о простынь. Удовольствие было мучительным, но он отказывался трогать себя. Ему не нужно было облегчение или какое-то удовольствие. Он хотел покоя. Больше этого Ашерону хотелось, чтобы к нему прикоснулся кто-то, кому он был нужен и важен. И уж точно, это был не он сам.

12 ноября,9528 г. до н. э.

Ашерон сидел снаружи на балконе, позволяя холодным ветрам морозить его, когда понял, что сестра была в окне и наблюдала за ним. Он показал ей жестом, чтобы она тоже выходила на улицу. Ее зубы сразу же перестали попадать один на один.

— Тут чертовски холодно!

— А для меня нормально.

Ашерон был вспотевшим. Рисса подозрительно прищурилась, когда приблизилась к нему.

— Что ты сделал?

— Я ничего не сделал. Абсолютно ничего.

У него едва хватало сил, чтобы поесть. Она покачала головой от злости.

— Ты снова принимаешь эти наркотики, так ведь?

Ашерон отвел взгляд. Она взяла его за подбородок и заставила посмотреть на нее.

— Зачем ты это делаешь?

— Не начинай, Рисса.

— Ашерон, пожалуйста, — сказала Рисса, ее голос напрягся, когда она отпустила его, — ты же убиваешь себя.

Как бы он хотел этого. Опустив взгляд, он повернул запястье, чтобы посмотреть на идеальную не тронутую кожу. Там не было следа от пореза, который глубоко разорвал его кожу и вены.

— Я не могу убить себя. Боги знают, как я пытался. Для меня нет спасения. Поэтому я сижу здесь, убиваю свое время и жду, когда боги, наконец, решат окончить мою жизнь. И еще стараюсь не попадаться никому на глаза.

Она убрала волосы с его глаз.

— Ты выглядишь просто ужасно. Когда в последний раз ты принимал ванну?

Он оттолкнул ее, разозлившись на ее вопрос.

— Когда я в последний раз принимал ванну, меня обвинили в изнасиловании, а затем кастрировали. Без обид, но я лучше буду пахнуть.

Она покачала головой.

— А когда в последний раз ты ел?

— Я незнаю, — он почесал бороду на своих щеках, — что это меняет? Отец все равно не позволит мне умереть с голоду. Я поем, когда мне придется, точнее, когда меня заставят.

В следующую секунду Рисса подлетела к нему и схватила за ухо.

— Ты сейчас же поешь.

— Эй!

Ашерон запротестовал, но она и не собиралась его отпускать. Решительной хваткой она стащила его с перил и потащила за собой к себе в комнату. Рисса была настолько меньше него, что ему пришлось сложиться практически пополам, чтобы поспеть за ее неистовыми и мелкими шагами.

— Вообще-то я больше, чем ты.

Напомнил он ей.

— Да, но я намного более свирепее и более сумасшедшая.

Она убрала руку, ущипнув в последний раз за мочку. Нахмурившись, Ашерон потер свое ухо. Она указала на украшенный столик, где стояла тарелка с фруктами, хлеб и сыр.

— Садись и ешь. Сейчас же!

— Да, ваше высочество.

Когда Ашерон дотянулся до кусочка сыра, то увидел свое отражение. Запавшие глаза пронзали красные полосы, которые выдавали в нем неухоженного человека. Его борода была колючей, а его коротко остриженные волосы были лохматыми. Он выглядел стариком, а не юношей. Ничего страшного, он чувствовал себя еще старше, чем выглядел. Отвернувшись, он засунул сыр себе в рот и ждал, пока Рисса нальет ему в кубок вина. Она покинула его и прошла к дверям, которые вели в покои ее служанок.

— Нера? Не могла бы ты попросить их принести сюда мне ванну? И пожалуйста, раздобудь где-нибудь лезвие.

Ашерон не разговаривал, пока ел. По правде, он просто умирал с голоду. Служанки не приносили ему еду, а он не смел, пойти на ее поиски самостоятельно. Учитывая то, как его отец отреагировал, когда в последний раз обнаружил Ашерона возле кухни и обеденной. Когда Рисса вернулась, то держала на руках Апполодоруса. Малыш улыбнулся, когда увидел Ашерона, и потянулся к нему. Не сумев отвергнуть его, Ашерон взял его на руки.

— Мои приветствия. Как ты тут поживал?

Он пронзительно завизжал в ответ. Ашерон посмотрел на Риссу, пока она складывала ткань, чтобы поменять малышу пеленки.

— Он вырос с тех пор, когда я в последний раз видел его.

— Да, ты прав.