— Послушай, что я скажу, Мандрагор. Если ты дашь нам найти Камень и уплыть с острова, я тебе обещаю, что никто и словом не обмолвится о нем.

Эйлия вздрогнула, увидев, как все задуманные книги о путешествии испаряются на глазах, но промолчала. А Дамион продолжал говорить:

— Мы все поклянемся не выдавать Содружеству тайну Тринисии.

— А Камень?

— Мы его не повезем в Маурайнию, это я тоже обещаю. Спрячем его, выбросим в море — все что угодно, лишь бы он не попал в руки зимбурийцев. Помоги нам это сделать, и острову никогда ничего не будет угрожать. Царь Халазар растеряет всех своих сторонников, если не сможет найти Камень.

Мандрагор приподнял бровь, раздумывая, переводя взгляд с Эйлии на Дамиона и обратно.

— Хорошо. Я принимаю ваше предложение. Обычно я в таких вопросах не становлюсь на чью-либо сторону, но в вас ощущается некая такая коллективная растяпистость, в чем-то трогательная. Но я буду вас сопровождать и за вами присмотрю.

Йомар было стал протестовать, но Дамион обернулся к мохарцу и сказал:

— Йо, нам не нужна драка. Я предлагаю дать ему нам помочь, раз у него есть такое желание.

Мандрагор, глядя на Дамиона так, будто читал его мысли, с очевидным удовлетворением кивнул.

— Тогда можете прямо сейчас отправляться.

И с этими словами он быстрыми шагами стал удаляться, не оглядываясь, идут ли они за ним. Чуть помешкав, они двинулись следом. Йомар тащился в самом конце процессии, сохраняя на лице весьма мрачное выражение.

— Надеюсь, что дракон не вернется, — сказала Эйлия, оглядывая свод неба.

— Старуха говорила, что драконы вымерли, — проворчал Йомар.

— Она говорила, что уже нет огнедраконов, — уточнила Эйлия. — Могут существовать другие, более древнего вида, которых почитали элей. Повелители Ветра и Воды.

— А разве они не придуманы?

— Она такого не говорила. По ее словам выходило, что они существовали на самом деле, — припомнила Эйлия. — Ты не заметил, что тот дракон не дышал огнем? Я не сомневаюсь, что он бы нас сжег, если бы мог. Это был дракон Ветра и Воды, а не дракон Огня. Та власть, которая у него, видимо, была над погодой — я не сомневаюсь, что это он послал на нас ту грозовую тучу…

— Ты придумываешь, — буркнул Йомар.

— Нет, она права, — сказал Мандрагор, приостанавливаясь и оборачиваясь. — Драконы умеют натягивать на себя тучу, когда летят, и в ней прячутся. Древние считали, что в любом облаке странного вида скрывается дракон.

— Но если он весь обернут тучей, как же он видит, куда лететь? — подозрительно спросила Лорелин.

— Драконы не ограничены пятью жалкими человеческими чувствами, — ответил ей Мандрагор несколько высокомерно.

Путники замолчали, медленно поднимаясь к вершине. Дамион время от времени кидал на небо быстрые взгляды: небосвод был по большей части голубым и чистым, но одно-два раскинувшихся кучевых облака могли скрывать сотню драконов. И если они «драконы Ветра и Воды», не могут ли они тогда жить в глубинах? Каждое небесного цвета озерцо в каменных складках гор могло быть засадой. Но Мандрагора это все, казалось, нисколько не интересует. Дамион глянул на его бесстрастный профиль. Молодой священник считал себя знатоком выражений лиц, но Мандрагор ставил его в тупик. С тем же успехом эти черты могли быть высечены в камне, настолько они скрывали эмоции обладателя. С виду Мандрагору было не более тридцати, но почему-то циничное, усталое выражение — говорило о куда более старшем возрасте. Дамион вспомнил когда-то прочитанное, что продолжительность жизни элеев была куда больше, чем у прочих людей. Не может ли так же быть и у антропофагов?

Он оглянулся на Йомара. Еще один повод для беспокойства: дружба с мохарцем стала давать трещину. Йомару не нравился Мандрагор, и мохарец этого не скрывал. Он явно не доверял этому человеку и вроде бы ощущал, что взятая им на себя должность командира отряда узурпирована.

— Кто он вообще такой, этот Мандрагор? — спросил он, когда новоявленный проводник ушел чуть вперед.

— Я думаю, он из антропофагов… — начал Дамион.

— Это уж точно, что он из этих антро-как-вы-их-там-зове-те! Достаточно посмотреть на его глаза. Я про то, что он себе думает? И какой у него во всем этом деле интерес? Очень хотелось бы узнать о нем чуть больше.

— Мне тоже, — признался Дамион. — Ана что-то слишком мало о нем рассказывала. Здесь какая-то тайна. Она будто бы вообще не хотела об этом говорить.

— Эта старуха из всего делает тайну, — буркнул Йомар. — Я бы на твоем месте не верил ему ни на грош. Вспомни, как он поступил с Лорелин.

— Может быть, он только хотел защитить ее? — ответил Дамион, стараясь подавить собственные сомнения. — Я думаю, это он выдал патриарху ее и немереев, а после этого считал своим долгом защитить ее от зимбурийцев. Не будем обострять отношений с ним, Йо. Может быть, мы о нем неправильно судим?

Ответом Йомара было лишь гробовое молчание.

К вершине подходили в полной тишине. Что-то подавляющее было в облике этой горы — теперь, когда плоть лесов и полей осталась позади и встали перед людьми голые вулканические кости. Нависали крутые обрывы, серые, как пасмурное небо. Эйлия все сильнее робела перед этой гранитной хмуростью. Она смотрела на окружающие хребты, укрытые зеленью склоны, на каменные вершины в снежной оторочке. А еще выше шли дальние горы, полностью покрытые мантией ледников.

Мандрагор заметил, куда она смотрит.

— Великие ледяные поля, — тихо сказал он. — Когда-то эта земля вся была покрыта льдом, и ничего здесь не росло. Первые обитатели Тринисии изменили ее климат чародейством. Они расставили по стране кристаллы, которые умели разогревать вокруг себя воздух на достаточное расстояние. Эти «погодные камни» еще стоят, но сила их убывает и когда-нибудь исчезнет совсем. Тогда и кончится Тринисия тем же, с чего началась: ледяные просторы, погребенные подо льдом леса и поля. И забудется ее история.

Эйлия поежилась при мысли о неумолимости огромной массы медленно наступающего льда. Ледники будто ждут момента, когда снова поглотят всю Тринисию. Глянув на лицо Мандрагора, она отметила его странное выражение — самое точное описание, которое она могла потом дать, было таким: «Будто одновременно траурное и ликующее», — и поспешно отвела глаза.

Тропа шла вверх и вверх, крутая, как лестница. После долгого подъема сверху показалась стена, построенная из серого гранита гор и сливающаяся с обрывами почти до полной невидимости. Над стеной возвышалась башня, бойницы ее окон выходили на дорогу, а под башней открывалась арка, глубокая и темная. Тропа вела прямо в нее, а на той стороне должен был быть…

— Лиамар! — выдохнула Эйлия, нарушив молчание.

Тучи клубились над горой, рыча раскатами грома, и в середине этой круговерти стояла Ана, устало опираясь на гранит. В серой вышине парили крылатые тени, пикировали и взлетали вверх, когда она поднимала свободную руку. Но каждый раз Драконы спускались все ниже, будто невидимый потолок, который Ана над собой воздвигла, поддавался вместе с ее силой. Глаза ее были закрыты, голова склонилась.