Покрыв ваше лицо трепещущими поцелуями и едва не выдавив банановое дерьмо из Андрэ, который скорее развлечен, чем осчастливлен внезапным появлением большого начальства, Белфорд поясняет:

– Я не мог больше терпеть. Поехал в аэропорт и нашел какого-то морячка, который согласился поменяться билетами за шестьдесят пять долларов. Дороговато, конечно, за простой обмен. Но парень сказал, что он христианин, а значит, мои деньги не будут пропиты или проиграны в карты. Кстати о картах: Кью-Джо еще не вернулась?

– Мало того что не вернулась! Последний раз ее видели проходящей без ключа сквозь запертую дверь.

– Боже правый!

– Либо это, либо…

Либо что, Гвендолин?

– Ну ладно, зайчишка, не волнуйся. Разберемся. Сначала расскажи, как ты его нашла? Моего маленького негодника? Где он был, чем занимался? Рассказывай поскорее!

Пока Белфорд возбужденно расхаживает по комнате, вы фабрикуете историю, выставляющую вас в героическом свете. Любимый, похоже, не учуял пропитавшего ваше тело запаха грязной любви – очевидно, потому что от макаки тоже воняет. Тот факт, что любимый одинаково рад видеть и вас, и своего волосатого воспитанника, одновременно и раздражает, и умиляет.

– Мне стыдно признаться, Гвен, но за эту неделю я несколько раз терял веру. Веру в Андрэ, в тебя… даже в Иисуса.

– Ничего удивительного, Белфорд! Мы тебя простим, я не сомневаюсь.

Вы также не сомневаетесь, что из вас троих ни один не заметил его колебаний.

Влюбленный лебедь настроен романтически, это ясно по его туманному взгляду, по нежности, с которой он ласкает вашу руку. Он созрел для небольшой невинной дойки, но торопиться не следует.

– Послушай, – говорите вы, – наверное, вам с Андрэ хочется побыть наедине. Почему бы тебе не отвезти его к себе на пару часов? А потом, когда ты о нем позаботишься, мы с тобой можем… хм… пообщаться. Вернешься сюда, только ненадолго: завтра мне предстоит нервный и трудный день.

– Ну хорошо, так и сделаем. Кстати, по радио в такси говорили, что рынок завтра вряд ли откроется. Не из-за краха, а из-за атмосферных помех, которые нам всю неделю докучали. Пятна на солнце или еще что-то…

– Вот возьми ключи от машины. – Вы бегло целуете его в щеку и подталкиваете к двери. – Увидимся через пару часов. Пока, Андрэ! Приятного тебе отдыха!

(А мне придется чинить душевую занавеску, которую ты порвал, мерзкая тварь!)

– До встречи, дорогая! Спасибо за все. Даже не знаю, как тебя благодарить!

(Не волнуйся, что-нибудь придумаем.)

Сбросив душевую занавеску на пол, вы с наслаждением принимаете ванну – и в какой-то момент, понюхав мочалку, вскользь вспоминаете о Даймонде: интересно, как в его картину мироустройства укладывается тот факт, что человеческая сексуальность пахнет треской? Почему столь примитивный, базовый акт так явно ароматизирован океанскими приливами? Даже странно, что любитель пикантных запахов не придал этому значения… Больше всего, однако, вы озабочены бизнесом. Даже к лучшему, если рынки закроются на пару дней. Лишнее время, чтобы подготовить игру с нефтяными фьючерсами и замести некоторые хвосты под ковер. Если еще не поздно, если Познер еще не решил вас утопить.

Одна из причин крушения рынка – безудержный рост задолженностей по кредиту. Клиенты стали брать у брокеров в долг на приобретение ценных бумаг. Покупка с маржей – или под залог, с гарантийным депозитом – оставалась прибыльным занятием, пока в дело не вмешались широкие массы. Не нужно было отмыкать калитку для сиэтлских Сэма и Салли и их простоватого племянника. Вы всегда говорили, что маргинал, покупающий с маржей, – это абсурд и тавтология. И вот теперь, словно в доказательство, ваша жизнь полетела под откос. Или по крайней мере сильно осложнилась. С другой стороны, распоясавшиеся маргиналы невольно открыли захватывающие перспективы. Даже Ларри Даймонд, выдающийся финансовый гений наших дней, признал схему с нефтяными фьючерсами вполне рабочей. У него просто другие интересы, о которых вы предпочли бы не знать, ибо эти чертовы интересы накрепко застряли в мозгу, как пошлый назойливый мотивчик. Дельфины с пальцами, грибы с передатчиками, Будды с перепончатыми ногами, звездолеты с резервуарами для лягушек, люди с неописуемыми судьбами… Где же вы, зубы Джорджа Вашингтона, когда вас так не хватает?

Ваше блестящее от лосьона тело смугло, как кленовый сироп: в пору намазать на бутерброд мироздания. Вместо этого вы заворачиваете его в шелковый халат и ведете на кухню, чтобы приготовить салат. Выпростанный из пакета шпинат выглядит крайне изумленным. Даже проскакивает чувство, что вы прервали нечто постыдное. Помидор вращается в руке красной планетой. Окружающий мир кажется ярким и живым, как никогда. Вы доедаете последний завиток аругулы – веселый, электризованный, обжигающий полость рта, – и тут раздается треск телефона. Даймонд на проводе. Вы не ожидали, что он объявится так скоро, однако должны признаться: звонок вызывает приятую дрожь возбуждения. А признавшись, тут же делаете себе выговор.

– У тебя что-то во рту? Или просто рада меня слышать?

– Я заканчиваю обедать, спасибо! Подбежала к телефону, потому что думала: а вдруг это Кью-Джо?

– Увы, это не она. Но у меня есть предчувствие, что скоро она даст о себе знать.

– Даст о себе знать?!

– Вот именно. Через меня. Правда, это всего лишь предчувствие, оно может оказаться ошибочным… Ну ладно, сочная пипка. Я звоню из машины, с мобильного телефона…

– А, понятно, откуда помехи!

Поначалу вы подумали, что виновата аругула.

– Сегодня еще хуже, чем вчера. Влияние звезд усиливается с каждым днем. Короче, я сейчас еду по Ай-5, возвращаюсь из Си-Так…

– Что ты делал в аэропорту?

– Скоро узнаешь. У меня для тебя кое-что есть. Своеобразный пасхальный подарочек. Моя новая знакомая Рейко была очень любезна и согласилась поработать шофером. Она высадит меня у «Гремящего дома» через… минут двадцать. Можешь туда подъехать?

– Ну… не знаю, Ларри. Пожалуй, не смогу.

– Хорошо! Так даже лучше. Все маленькие пипочки любят неожиданные подарки.

– Я никакая не маленькая… перестань меня так называть! Я с тобой встречусь через час. В девять тридцать на автостоянке. Идет? Снаружи. Внутрь я не войду.

– Как скажешь. В последние дни я прекрасно провожу время в припаркованных машинах. Ха-ха-ха-ха-ха!

Дождевые тучи рассеялись. Проиграли свои прозрачные монетки и уехали из города – опустошенные, тощие, обтрепанные и разорившиеся. Луна, которая всегда в плюсе, потому что знает, когда сказать «пас», стоит на балконе закрывшегося казино и, похоже, собирается закурить сигару. Звездочки подмигивают, словно говоря: «Это же Сиэтл; с запада скоро прибудут новые азартные толстосумы». Луна никуда не торопится, вытирает блестящий лоб перистым носовым платком, выпавшим из пустого кармана одного из неудачников.