Мари пристально посмотрела на меня, но ничего не сказала.

– А нам это не очень нужно,– продолжил я,– потому как его наследник Георг для нас хуже. Так что надо как-то донести до короля, что известный, я уж не знаю кто… Найденов прозрел дату его смерти (список текущих болячек для доказательства серьезности этого прилагается) и видит в том, чтобы такого исхода не допустить, хороший повод для улучшения русско-английских отношений, а то их нынешнее состояние буквально терзает его миролюбивую душу.

– Может и пройти,– задумалась Мари,– во всяком случае, когда Вильгельм начал как-то работать парализованной с детства рукой, это произвело серьезное впечатление. Да и про мой вид сестрица уже спрашивала, и я ей, змее, написала, что ты изобрел лекарство от старости.

Кстати, легенды об этом ходили уже года два – больно уж заметно помолодела Мари. Причем данные слухи понемногу конкретизировались – оказывается, для обретения молодости с этим Найденовым надо переспать! Пришлось даже создать в шестом отделе специальную группу, которая отлавливала претенденток на дальних подступах и давала им хорошего пинка в направлении от Гатчины, а информбюро озадачить распространением контрслухов. Мол, излечение от старости происходит вовсе не так, как вы, идиоты и идиотки, думаете, а путем облучения из специального аппарата наподобие рентгеновского. Вон, генерал-адмирал как цветет, так что, по-вашему, Найденов и его тоже?! Это, знаете ли, тянет на червонец по статье «оскорбление величества». Но вообще такие слухи несколько затрудняли контрразведывательную работу: поди разберись, эта конкретная дура рвется к канцлеру по личной инициативе или по заданию руководства.

– А ведь может получиться интересно,– продолжила Мари.– Дело в том, что сестра давно еще мне писала, что ее благоверный боится смерти несколько более, чем считается приличным для джентльмена… Но с письмом – это, пожалуй, будет излишне прямолинейно. Знаешь, а пришли-ка ты ко мне Танечку.

Вызванная мной Татьяна перед отъездом в Зимний, к Мари, вручила мне интересный документ. Оказывается, Паксу пришла докладная записка от некоего Уолтера Фрира из Корнуолла. В ней говорилось о желательности установления контактов между православной и англиканской церквями, и Пакс, оценив эту идею, родил свою концепцию.

Согласно его размышлениям, давить Россию по стандартной методике, то есть путем провоцирования войны с кем-нибудь из соседей с одновременной стимуляцией революции внутри страны, получается не очень хорошо. Значит, нужно разнообразить арсенал воздействия! Ведь, согласно многим авторитетам, одной из основ непоколебимости России является православие. И значит, необходимо разработать комплекс мер, направленных на приобщение руководства российской церкви к западным ценностям. Что интересно, тут уже упоминался экуменизм.

«А ведь точно,– подумал я,– чего это они нашим епископам денег-то не шлют? Нехорошо».

Во-первых, эти чистосердечные взносы никак не окажутся лишними в нашей экономике. Во-вторых, те из них, что не будут сразу же пожертвованы на различные богоугодные дела, сослужат ничуть не меньшую службу. Ибо сейчас высших иерархов церкви при необходимости можно было привлекать в основном за спекуляции землей, разврат и мужеложество, что было не всегда удобно в идеологическом плане. А теперь, значит, Пакс их мне любезно подводит под пятьдесят восьмую статью… Какой приятный человек! Надо будет, пожалуй, некоторое время воздержаться от пакостей в его адрес. А насчет сути вопроса – это они пускай себе на здоровье развлекаются. Я отлично помнил, что в нашем мире при активнейшей поддержке сверху подобные настроения были с трудом привиты только в некоторых приходах больших городов, а сельский батюшка за слово «экуменизм» запросто мог и благословить в рыло.

Надо сказать, что вся моя текущая, если так можно выразиться, дипломатия была направлена на то, чтобы англы по-прежнему продолжали сколачивать военный блок из Франции, Австрии и Италии, не теряя надежды поссорить нас с немцами. Потому что как только они поймут недостаточность этого, они тут же, забыв мелкие разногласия, упадут в объятия Соединенных Штатов.

Так вот, тут я ошибался. Лондон придумал стратегию получше, но узнал я о ней, к сожалению, значительно позже и уже по результатам первых шагов по ее реализации…

В конце июня в Москве открылся Крестьянский съезд, и мы с величеством слетали на эту премьеру. С аэродрома Гоша поехал в Кремль, а я на катере отправился к себе в Нескучный. Встретились мы на следующее утро, когда император произносил речь, я же наблюдал за общей обстановкой.

Уже само место проведения съезда – Александровский зал Большого Кремлевского дворца – должен был показать всему народу, какое значение придает император этому событию. Речь же величества только еще более подчеркнула это.

– Господа,– заявил он,– я рад приветствовать здесь достойнейших представителей русского крестьянства – сословия, веками являющегося становым хребтом России.

Я со своего балкона наблюдал, как достойнейшие представители были полностью деморализованы сложнейшим выбором: то ли им пялиться во все глаза на окружающую со всех сторон роскошь, то ли на императора в парадном мундире… Внимательно слушали немногие, и специально выделенные для этого сотрудники фиксировали их как наиболее перспективных.

Гоша тем временем продолжал:

– Вопреки традициям я начну не с пожеланий успеха, а с того, что еще раз обрисую стоящие перед вами проблемы. Первая из них состоит в том, что вам придется принять судьбоносные для страны решения. Ошибаться тут нельзя. И вовсе не потому, что я, не думая, буду утверждать любой принятый здесь документ.– Император помолчал, чтобы сконцентрировать внимание аудитории на сказанном далее: – На мне лежит ответственность за нашу страну, и я буду утверждать только те ваши решения, которые заведомо не нанесут ей вреда. Но конфронтация власти с людьми, которым крестьянство доверило стать выразителями его интересов, тоже нанесет России немалый ущерб… Подумайте об этом. Требования же власти просты. Съезд должен найти такие способы решения крестьянского вопроса, которые удовлетворяют следующим двум положениям. Первое – от их принятия товарность сельского хозяйства должна повыситься. Сейчас она находится на недопустимо низком уровне, который ставит под сомнение дальнейшее существование России как великой державы. Поэтому вариант отобрать землю у помещиков и просто распределить ее по общинам я прошу вас даже не рассматривать, ибо он обязательно приведет к снижению товарности. Второе – и, пожалуй, более трудное – не надо увеличивать нищету! Ее и так у нас более чем достаточно. То есть проекты реформ без социальной защиты лиц, оставшихся в результате них без средств к существованию, тоже рассматриваться не будут. А такие жертвы обязательно появятся, даже если дележ будет всего лишь между двумя деревнями… – Гоша сделал глоток воды из стакана и улыбнулся собравшимся.– А вот теперь позвольте мне пожелать вам успеха в вашей нелегкой работе. Поверьте, я буду с огромным вниманием следить за происходящим в этом зале… До встречи на заключительном заседании, господа.